ПРЕДИСЛОВИЕ  ОТ  АВТОРА
к сборнику стихотворений и поэм
«ПОЛНОЗВУЧИЕ»

Читая дневники Евгения Шварца, я наткнулся на такую запись: ...как всегда, пойму многое из того, что пережил, только припомнив и записав. Нечто похожее я мог бы сказать и о своих занятиях поэзией. Для меня писание стихов – способ осмысления того, что происходит в окружающем меня мире и во мне, в этом мире живущем.
Сколько помню себя, я сочинял стихи, корявые и часто бессмысленные – в детстве, восторженно-романтические – в юности, не думая ещё о том, что поэзия станет делом всей жизни, судьбой. Когда пришло осознание этого, было долгое ученичество у талантливого поэта и мудрого человека Анисима Максимовича Кронгауза, которое переросло в сердечную дружбу на многие годы. Он обучил меня не только тайнам ремесла, но и заложил некие основные принципы подхода к поэтическому слову, главный из которых можно было бы сформулировать так: эстетическая позиция автора не существует в отрыве от его этической позиции.
В следующих словах Владислава Ходасевича (из всех русских поэтов ХХ века самого близкого мне):  ...стихотворец, по самой природе своего ремесла, не может поставить себе менее двух заданий, ибо стих содержит в себе по крайней мере два содержания: логическое и звуковое, – сформулирован ещё один основополагающий и для меня принцип поэтического творчества. Я позволю себе быть даже более категоричным. Для меня поэзия – искусство акустическое, звуковое в первую очередь, и если в поэтическом произведении нет звуковой несущей конструкции, то такое произведение, на мой взгляд, вполне может быть написано прозой. Кстати говоря, именно из этих соображений я абсолютно не приемлю изыски так называемых авангардистов: для моего слуха в них начисто отсутствует звук. И меня радует, что я не одинок в этом неприятии. Иосиф Бродский с замечательной иронией высказался по поводу одного из лидеров российского поэтического авангарда: ...я совершенно не понимаю, почему он пишет по-русски, он может писать по-немецки, на суахили, там не связано это ни с какой дисциплиной <...> Другое дело – стихи, как я их понимаю, – восстановление гармонии просодии...
Думается,  после этого нет необходимости объяснять, почему свою третью книгу я назвал Полнозвучие.
Но нужно, видимо, объяснить, почему она, равно как и предыдущая книга – Свободный стих (Иерусалим, 1997), –  достаточно велика по объёму и тем создаёт для читателей определённые неудобства. Согласен,  сборник стихов в принципе должен быть небольшим, ибо чтение поэзии – нелёгкий труд, и в восприятии читателя довольно быстро наступает насыщение. Поэтому естественным для поэта было бы издавать книги небольшого объёма раз в два-три года, по мере появления новых сочинений. Такова была, например, традиция Серебряного века. Но беда в том, что в той стране, откуда мы вышли великим Исходом, издание книг было государственной монополией, и этим сказано всё. Мне удалось издать там только одну книгу – Письмо заказное (Москва, 1989), рукопись которой пролежала в издательстве ни много ни мало 13 лет. На сегодняшний день в моём компьютере находятся более 1200 поэтических текстов, в том числе около 30 поэм. В первые две книги вошла едва ли шестая часть этого массива. Конечно, не все оставшиеся сочинения равноценно хороши, и всё же немалое число из них представляется мне достойным публикации. Хорошо бы это делать постепенно. Но сроки человеческие, увы, ограничены, вот и приходится снова издавать довольно большую книгу... И если стихи, написанные в Израиле, удаётся публиковать по принципу постепенности – в Полнозвучии преимущественно представлены  тексты 1998 – 2000 гг., – то стихи и поэмы, написанные до репатриации, опять пришлось подвергнуть пристальному отбору.
Не скрою, что одним из факторов, подвигнувших меня на новое издание, был успех Свободного стиха, получившего хорошую прессу как в Израиле, так и за рубежом (в России, Франции, Германии, США) и удостоенного премии Союза писателей Израиля за лучшую поэтическую книгу года на русском языке. К этому фактору я добавил бы и второй, о котором хочу сказать чуть подробнее. В течение многих лет я занимался (и продолжаю заниматься) поэтическими переложениями  текстов Священного писания. Несколько неожиданный для меня самого серьёзный читательский успех публикации  переложения Экклезиаста, на которую я получил десятки высоких отзывов, помог мне утвердиться в представлении, что эта работа нужна и важна. В настоящей книге поэтому имеется раздел, в котором собраны поэтические переложения из ТАНАХа*. Хочу только обратить внимание читателя на то, что речь идёт именно о переложениях, а не о переводах. Переводить священные тексты – дело невероятной сложности и высокой ответственности; ещё в Талмуде было сказано: Тот, кто переводит стих дословно, – лжёт; тот, кто добавляет, – кощунствует.
И последнее. Нам выпало жить во времени, отмеченном резким падением интереса к искусству вообще (не считать же искусством индустрию массовых развлечений!) и к изящной словесности в частности. Поэтому хочу  поблагодарить своих как нынешних, так и будущих читателей – людей, в душах которых, вопреки всему, жива любовь к серьёзному и раздумчивому поэтическому слову. Может быть, только благодаря этим людям ещё не порвалась серебряная цепочка, как сказал  Экклезиаст три тысячи лет тому назад.