2020 - 1

 

 

*    *    *

 

От нелепых фантазий хотел бы себя остеречь,
но в логичных словах нет гордыни, тем паче смиренья:
мне приходится слушать картаво-гортанную речь
не за стенкой соседей, а как бы в другом измеренье.

 

И совсем не во сне – происходит всё это и днём;
на три дня отойдёт, а потом возвращается снова;
и пространство мерцает туманно-тревожным огнём,
и никак не найду хоть на что-то похожего слова.

 

И внезапно – догадка: а что, если это скелет
языка, на котором общалось старинное племя,
проживавшее здесь же, но раньше на тысячи лет
от того, что привычно зовётся «текущее время»?

 

Он остался записан в молекулах камня, песка,
первобытного грунта, ракушек, покинувших море,
и сегодня стихийно откликнулся издалека,
потому что ко мне отношенье имеет прямое:

я, далёкий потомок народа, что тут зарождён,
понимаю мелодию этой загадочной речи,
и, возможно, ко мне для того обращается он,
чтобы взять да условиться о невозможнейшей встрече!..

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

Вот побережье – камни, пальмы и кустарник:
нет ни цветенья, ни особенных пород,
ни сосен с дюнами, ни россыпей янтарных,
а просто вид, который за сердце берёт.

Всё это создано не мною и не вами,
незнамо как, да и неведомо когда,
а я пытаюсь рассказать о том словами
совсем простыми, как «земля» или «вода»,
совсем простыми, как «жильё» или «дорога»,
совсем простыми, как «прилив» или «отлив»…

Но в обиходе этих слов довольно много,
из них не сложится единственный мотив.

 

А то, что видится, для взгляда гармонично
и не похоже на другие берега;
вот и свидетельство должно быть единично –

на этот счёт всегда поэзия строга.

Перебираю свои залежи руками,
днём в напряжении и ночью сплю едва,
чтоб обнаружить освящённые веками
совсем негромкие, но редкие слова.

Вот единичности обычная основа,
всё остальное – недолёт  и перелёт;
так и запишется единственное слово,
и может статься, что оно не отомрёт.

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

Фотография коричневого цвета
нам показывает солнечное лето;
это всеми позабытый бромпортрет –

он один давал такой красивый цвет.

 

И листва, и сарафаны, и строенья,
пляж, река и голубое настроенье –

если вздрогнула звучащая струна,
значит, краска ей не очень-то нужна.

 

Но в природе всё существенно и важно:
что-то мокро, что-то сухо, что-то влажно,
что-то ярко, что-то скромно – ровный тон,
что-то звучно, что-то глухо, как бетон.

 

А у мастера всё будто неувязки:
отвергает он отчётливые краски,
оставляет полусвет и полутьму –

то, что важно не природе, а ему.

 

Я гляжу на отпечаток бромпортрета,
и на мой вопрос, как прежде, нет ответа:
в чём загадочность такого мастерства,
где помочь не могут даже и слова?..

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

Тяжёлый грохот стоит – сваи в грунт забивают:
новый микрорайон возводит за домом дом,

и даже окрестные жители исподволь забывают,
что в центре большого города был недавно аэродром.

 

Среди городских строений был он анахронизмом –

мешал соседним кварталам моторный его надсад.

На фоне высоких домов был силуэт его низким,
единственным украшением был на задворках сад.

 

Тяжёлый грохот стоит – аэродром хоронят.

Под стрелами кранов плиты качаются на весу.

И вот последняя новость: в этом микрорайоне
оставили для истории взлётную полосу –

 

всю: щербатый бетон, разметку, другие детали, –

чтоб жители вспоминали в новых своих домах,
что прежние поколения тоже порой взлетали –

иногда в самолётах, а иногда в умах.

 

Это совсем не романтика, не возвращение к детству:
обыденность постоянна, лишь изредка чудеса…

Но легче жить, сознавая, что есть она по соседству,
старая и щербатая взлётная полоса.

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

Над скрещеньем весенних дорог
поднимается лёгкий парок
от последнего зимнего ливня.

Только ночью вблизи и вдали
грохотало, и по небу шли
бело-синие острые клинья.

 

А сейчас на земле тишина –

это значит, и вправду весна
подоспела, к глазам подступила
и, при помощи солнца и без,
бело-синяя краска небес
разгорелась и нас ослепила.

 

…Вот что ночью случилось со мной:
сон был яркий, горячий, цветной,
подаривший мне радость и милость.

А наутро сказал календарь:

– Где весна? На странице – январь;
даже странно, что всё это снилось!

 

Календарь, без сомнения, прав,
но, поднявшись и силы собрав,
вижу лист без вчерашних помарок
и тогда понимаю: дана
мне сегодня вторая весна…

По заслугам ли этот подарок?

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

Только четверть часа, как вокзала не стало,
и прощания губ, и прощания рук…

Всё быстрей и быстрее движенье состава,
всё дробнее на стыках колёс перестук.

 

И уже ты не здесь, где томило прощанье,
и ещё ты не там, где тебе предстоит,
но царит правота твоего обнищанья
над скоплением давних и трудных обид.

 

Ты решился вот так, без багажных квитанций,
в одночасье, не зная, зачем и куда,
чтобы раз навсегда насовсем расквитаться
с жизнью той, где тебя заедала среда.

 

А конечная точка – в дорожном билете:
там придётся начать, очевидно, с нуля.

Но зато за себя только ты и в ответе,
никаких благоденствий себе не суля.

 

Остаётся терпеть, и беде не даваться,
и поверить, что куплен счастливый билет,
что колёса стучат с опозданьем на двадцать,
с ускореньем на сорок оставшихся лет.

 

Январь 2020

 

 

СМЕРТЬ  ПОЭТА

 

Он вышел из метро и удивился –

такого не бывало с ним пока:
какая-то загульная девица
ему немедля поднесла пивка.

А вслед за нею молодой и старый
ему сказали, подойдя вдвоём
и протянув убогую гитару:

– Ты нам сыграй, а мы тебе споём!

 

Он, никогда доселе не игравший,
гитару взял и струны перебрал
и, словно вспомнив то, что делал раньше,
красиво так и чисто заиграл.

А эти двое, молодой и старый,
с восторгом, будто откопали клад,
как подошли, так и запели парой,
и тоже чисто и с гитарой в лад.

 

Конечно, тут же собрались зеваки –

такое каждый день не углядишь!

По улице катился транспорт всякий,
а всё равно вокруг стояла тишь.

Он не был в настроении питейном,
но вдруг подумал: это добрый знак,
что на скрещенье Невского с Литейным
всегда найдётся множество зевак.

 

Далёкие от музыки и пенья,
они, однако, всё-таки поют.

Им, как всегда, не занимать терпенья,
и славно, что его не узнают.

А век его кончается до срока –

здесь также и скрещение времён,
и славно, что они сейчас далёко,

жена и дочь – последний бастион.

 

Что перворядно, что теперь вторично?

Зачем вернулись прежние места?

Его планида фантасмогорична
и всё-таки до ужаса проста.

И можно так прикинуть незлобиво:
внизу – земля, вверху – небесный свод,
а между ними – вымах ястребиный
и безвоздушьем прерванный полёт.

 

Но никакому небу, что с овчинку,
на дух его не наложить печать.
И можно свой брегет отдать в починку,
и можно на гитаре побренчать,
и просто уповать на Божью милость,
обычную, как воздух и вода…

 

Движение в груди остановилось.
И боль ушла.

Надолго.

Навсегда.

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

До сих пор там печка гудит в непогоду,
и славянский шкаф представляет моду,
и всегда блестит натёртый паркет –

лишь меня там сегодня нет.

 

До сих пор там четыре звонка при входе,
друг от друга на слух отличимые вроде,
и четыре ящика для газет –

лишь меня там сегодня нет.

 

До сих пор там ходят врачи к соседу,
он с врачами подолгу ведёт беседу –

он давно лежит, учёный-сосед,
а меня там сегодня нет.

 

До сих пор на кухне четыре соседки
обсуждают меню, и конфликты редки,
но у каждой свой над столиком свет,
а меня там сегодня нет.

 

На четвёртый трудно без лифта подняться –

до сих пор крутые ступени снятся,
будто впрямь надеюсь на их совет,
но меня там сегодня нет.

 

Я никак не могу ни зимой, ни летом
быть на том берегу – и разом на этом.

Даже если помню любой пустяк,
а вернуться нельзя никак.

 

В череде подъездов, кухонь и комнат
эти люди сто лет как меня не помнят,
не соблазняясь ни в чём новизной, –

а исчезнут вместе со мной…

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

                                Памяти Евгения Витковского

 

Он был знаток, умелец, чародей,
в сужденьях прочен и в оценках точен.

С ним связанный широкий круг людей
сегодня тих, как будто обесточен.

 

Вращался круг, и он был на оси
как символ векового возвращенья.

А нынче хоть Всевышнего проси
его вернуть и с ним вернуть вращенье.

 

Совсем не всякий мастер и знаток
так слышал поэтическое слово –

на тех высотах был он одинок,
и там дышалось иногда сурово.

 

Немыслимо подумать: никогда!

А кто же о живущих порадеет?

Но облаков летучая гряда
теперь навечно без него редеет…

 

Февраль 2020

 

 

*    *    *

 

Что удивляться, что ноги и стёрты, и сбиты,
плохо ступают, денно и нощно болят?
Видимо, нужно душе с предпоследней орбиты
на дороги мои бросить итожащий взгляд.

 

Не так уж много окажется там километров,
глубинных спусков или больших высот.

Но если в карманах лишь россыпь монеток медных,
и по асфальту вряд ли кто подвезёт.

 

Вот и иду по песку, по щебёнке даже,
то по булыжнику, то по тропе в лесу.

Хорошо налегке, но много чаще с поклажей –

кто принесёт, если сам я не принесу?

 

Изучаю карты, чтоб выбрать свои дороги,
но порой обстоятельства, так что выбора нет…

И вот болящие, стёртые, сбитые ноги –

мои накопленья, мой скарб на исходе лет.

 

Февраль 2020

 

 

СУВЕНИР ИЗ АМСТЕРДАМА

 

Карандашный рисунок: дома над водою канала.

Отраженье размыто – в текущую воду глядим.

На стенах магазина подобных рисунков немало,
но понравился нам почему-то лишь этот один.

 

Оказалось, что выбор – довольно занятная штука:
смотришь этот, и этот – вполне ординарный пейзаж.

И внезапно один произносит без явного звука:
хватит время терять – это я ведь, единственный ваш!

 

Мы глядим на рисунок, свои впечатленья итожа,
остальные рисунки немедленно стали скучны.

Подошёл продавец, на солидного клерка похожий,
и по нашему знаку изделие снял со стены.

 

Карандашный рисунок освоился в  нашей квартире,
ест и пьёт вместе с нами и слушает русскую речь,
помогая и нам устоять в переменчивом мире,
удержаться в потоке и попросту память сберечь.

 

Февраль 2020

 

 

*   *   *

 

Эстонки продавали на рынке помидоры
поштучно и по кучке, но никогда на вес.

Конечно, на прилавках там не лежали горы,
но нам они казались из области чудес:
их цвет был тёмно-красный, глубокий, а не яркий,
и были помидоры красивы и чисты.

Смотрелись помидоры как солнышка подарки,
хотя не часто солнце пылало с высоты.

 

Такое было лето. Мы месяц жили в Пярну,
соседство изучали, поглядывали ввысь,
и как-то постепенно разрозненные пятна
в единую картину однажды собрались,
как будто мы в театре попали за кулисы,
как будто там мы были свои среди своих,
и я писал неспешно «Эстонские эскизы»,
и жизнь совсем другая мне диктовала их.

 

Другая жизнь дарила изысканное благо
купить чего захочешь, лишь выйди за порог,
и к пиву прибавлялась копчёная салака,
и к чаю прибавлялся крупитчатый творог.

Всё это было просто, но избавляло душу
от мелких ежедневных докучливых забот,
и мы в Москве смолкали, чтоб заново послушать,
как шум прибоя в Пярну бесхитростно зовёт…

 

Март 2020

 

 

*    *    *

 

Я совсем не хочу примерять амуницию лоха
и не плачусь в жилетку, что, дескать, опять не везёт.

Осуждаю погоду, когда мне действительно плохо,
но никак не снижаю объём ежедневных забот.

 

Я давно от погоды зависим – с военного детства, –

и ходячим барометром звали коллеги меня.

Но зависимость эта давала возможность вглядеться
в неприкрытую правду, в реальности каждого дня.

 

Наполнение жизни нередко сравнимо с погодой:
есть и чёрное небо, бывает и свод голубой…

Я давно понимал, что не надо бороться с природой,
я давно понимал, что не надо бороться с судьбой.

 

Надо попросту жить, соответствуя часу и мигу,
принимая как данность рутину течения дней.

Я читаю судьбы интересную, трудную книгу
и стараюсь понять, что сегодня написано в ней.

 

Март 2020

 

 

*    *    *

 

Я потом это всё запишу
на листах из тетрадки в косую,
а пока что хожу и дышу
и миражные планы рисую –

не в реальности, а в голове, –

как на всё погляжу я сквозь пальцы,
как я буду лежать на траве,
как я в озере буду купаться,
как я буду срезать камыши
просто для украшения быта,
а знакомых вокруг – ни души,
и минувшее всё позабыто,
и ни в чём не наступит урон,
что забыты былые уроки,
и спокойным окажется сон
под сигналы с железной дороги…

День единственный так погрешу,
проведя его в новом порядке,
а наутро я всё опишу
в подвернувшейся школьной тетрадке,
и не будет иного следа,
чтобы знали, как было легко мне…

 

А спроси меня: где и когда?

Померещилось? Нет, не упомню.

 

Март 2020

 

 

*    *    *

 

Полжизни положил на то,
чтобы служило решето
для переноски вод свободных,
какие дарит небосвод,
и родниковых чистых вод,
и – иногда – водопроводных.

 

Полжизни я бегу, бегу,
держу, пока держать могу,
покуда руки не обмякли,
свою посуду на весу;
когда до места донесу,
в ней остаются только капли.

 

Стою с повинной в стороне,
а почему-то рады мне,
и так бывало не однажды:
неважно, в чём вода была,
но капля малая спасла
того, кто умирал от жажды.

 

Март 2020

 

 

*    *    *

 

На орла или решку – вот и вся недолга!

Лишь на шаг этот жребий или на два шага.

Дальше снова развилка, снова выбор пути,
только ты и решаешь, по какому идти.

 

Но теперь за спиною, и уже навсегда,
та печальная веха – точка, где и когда
ты на откуп орлянке, на игры колею
бросил данную Богом единичность свою!

 

Пусть успех небывалый или полный провал,
но не ты восторгался и не ты горевал,
не твоя была воля и не замысел твой –

кто-то вовсе случайный сделал выбор кривой.

 

Распрямить продолженье никому не дано,
но другая возможность вызревает давно:

на обочину выйти, никого не хуля,
и начать сокрушённо всё сначала – с нуля.

 

Март 2019

*    *    *

 

Лет пятнадцать назад я решил, что достаточно старый,
чтоб назад поглядеть и освоенный путь обозреть.

Лет пятнадцать назад я надумал писать мемуары,
стал копить матерьял, но прошёл только первую треть.

 

И не стал продолжать, потому что отчётливо понял,
что никак не сумею себя достоверно  подать,
что иное забыл, а иное нетвёрдо запомнил,
а иное придумал, чтоб только себя оправдать.

 

Мемуаров не будет. Не очень существенно это.
В данном жанре успехи – на сотню один или два.

Иногда полистаешь хоть маршала, хоть и поэта –

лишь труха и посыплется: недостоверны слова!

 

А в стихах всё не так, и поэт заключён в одиночку –

выбирает слова, доходя по сусекам до дна…

То, что врезалось в память, порой отливается в строчку,
и родятся стихи, где глубинная правда видна.

 

Март 2020

 

 

НАТЮРМОРТ

 

Здесь на прилавке фрукты – первый сорт!

Я напишу, пожалуй, натюрморт,
придя домой с покупкой от Сарины:
в пакете киви, красный виноград,

багрово-бурый царственный гранат,
лимоны и большие мандарины.

 

И гроздь бананов увенчает вид,
и каждый фрукт серьёзно сановит
в составе свиты мелеха*-граната.

И я в сомненьях: а достанет сил,
чтоб так же холст был ярок и красив,
как зрелище фруктового парада?

 

Я в живописи вовсе не талант,
а если честно, просто дилетант,
освоивший азы и чуть повыше.

Но и задача вроде бы проста:
представить на поверхности холста
лишь то, что нынче чувствую и вижу.

 

Такая здесь обыденная жизнь,
где разных фруктов – просто завались,
их мало кто воспринимает чудом.

А вот поставь перед собой, всмотрись –

и ощущаешь, что выходит ввысь
то, что годами ты держал под спудом.

 

В той памяти далёкие года,
где и еда бывала не всегда,
а уж про фрукты даже не мечталось –

не помню их на плоскости стола:
там груша-дичка лакомством была,
и то совсем не часто доставалась.

 

Я начинаю труд на полотне,
но кисти-краски непослушны мне –

моя рука нуждается в ремонте:
то память через семь десятков лет
вернулась, чтобы свой оставить след
на этом предстоящем натюрморте.

 

Март 2020

--------------------------------- 

*) мелех – царь (иврит)

 

 

*    *    *

 

Вот рыба трассу к нересту находит,
вот вырвался наверх болотный газ…

В природе вечно что-то происходит,
нередко незаметное для глаз.

 

И всё это без всякого расчёта,
без испытаний, графиков и смет,
а попросту естественное что-то
рутинно появляется на свет.

 

Никто при этом не торопит время,
и всё идёт на тысячу ладов,
и нет двух одинаковых деревьев,
и нет двух одинаковых плодов.

 

Мы напряжёмся и глаза разуем,
чтобы природный изучить процесс,
но точный результат непредсказуем,
и в каждой точке можно ждать чудес.

 

Тогда трава спасётся подо льдами,
тогда в пустынный жар прольётся дождь,
и кактусы покроются цветами,
красивее которых не найдёшь,

и речка, перекрытая обвалом,
себе отыщет новые пути,
и мы опять при встрече с небывалым
сумеем лишь руками развести!..

 

Март 2020

 

 

*    *    *

 

Все спешат, к чему-то важному готовясь,
но однажды я задумался о том,
что неплохо, если поезд и автобус
некратчайшим продвигались бы путём.

 

Это дольше, что нетрудно и предвидеть:
так велит несовременная стезя;
но зато такое можно бы увидеть,
что заранее и выдумать нельзя!

 

Самобеглая коляска подо мною
оторвётся от накатанных путей
и покатит незнакомой стороною,

содрогаясь от восторженных затей.

 

За окном возникнут странные виденья:
то лагуна и трёхмачтовый фрегат,
то какие-то обширные владенья,
чей хозяин некичлив, хоть и богат;

то пространство апельсинового сада,
где оранжево-зелёный полумрак,
то ступени исполинские Масады,
на которых не один споткнулся враг;

то на пасеке вращаемые соты,
то долина, на которой журавли
отдыхают в середине перелёта
из Европы на другой конец земли…

 

Всё доступное и всё как будто рядом,
но прекрасные виденья из окна
провожаю затуманившимся взглядом
на недолгом пятачке ночного сна.

 

Март 2020

 

 

*    *    *

 

Полнеба озарила молния,
вслед – но не сразу – грянул гром,
и есть особая гармония
в том промежутке временно́м,
коротком, длинном – как получится, –

всё напрягающем вокруг,
пока на землю не обрушится
рождённый озареньем звук.

 

И мне знакомо озарение,
когда, как свет издалека,
является на полмгновения
пронзающая мозг строка,
а вслед за нею – но не вскорости,
а через час, а то и два, –

в смешенье радости и горести
приходят нужные слова.

 

Но тут подобие кончается:
мой голос изначально тих,
и если даже получается

из этих слов звучащий стих,
и если свет свечи колышется
в подвале мрачном и сыром,
то скрипка, может, и услышится,
но никогда не грянет гром!..

 

Март 2020

 

 

ДОМ  У  ДОРОГИ

 

                                 Инне и Роману Чернявским

 

Я построил дом у самой дороги,
насадил у дома сад небольшой,
чтобы шли сюда усталые ноги,
чтобы каждый мог отдохнуть душой.

 

Хоть картинка двора вполне невзрачна,
все красоты там – сирень и жасмин, –

но вода в колодце всегда прозрачна,
а зимой в гостиной горит камин.

 

Я не стану хвастать, что очень много
ходоков прошло через мой порог,
но и то сказать, что эта дорога –

не из главных в моей стране дорог.

 

Человек посидит, в тиши отдыхая,
если голоден, может слегка поесть,
a потом уйдёт, и с ним неплохая
по стране пойдёт негромкая весть:

дескать, там-то и там-то – дом у дороги,
и хозяин дома совсем не строг, –

и тогда сюда потянутся ноги
ходоков с других, не ближних дорог.

 

Их опять же будет не очень много –

их везде немного, жизнь такова.

Но дорога и дом, дом и дорога –

для меня и для них не просто слова.

 

Март 2020

 

2020 - 2

 

 

*    *    *

 

Поверить алгеброй гармонию
совсем не каждому дано –

уменье сочинить симфонию
такому свойству не равно.

А вот когда она закончена,
построчно передать уму
и записать не то, что хочется,
а то, что надобно ему, –

вот это высший класс анализа,
его блистательный конец,
когда, оформленная начисто,
она являет образец
единства мысли и теории,
умноженных на мастерство,
и ничего не сдвинуть более
и не добавить ничего! –

вот это высшее умение,
коль скоро результат таков;
оно достойно восхищения
и даже ла́вровых венков.

Хочу избегнуть взгляда узкого
и соглашусь на склоне дней:
алгебраическая музыка
звучит всё шире и мощней.

Но застываю на подходе я
к набравшей силу на веку:
ах, если б тёплую мелодию
в ней услыхать бы старику!..

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Я уродился слабым от природы
и потому зароков не давал
и всю судьбу не размечал на годы,
а лишь на обозримый интервал.

 

А если на пути случались вехи –

как люди, книги, перемены мест, –

суждения о собственном успехе
я сравнивал с реальностью окрест.

 

И понимал, что вряд ли станет лучше –

и так уже я на пределе сил,
и потому на самый крайний случай
я мысленно Всевышнего просил

не о подарке к предстоящей дате
и не о том, чтоб дальше преуспеть,
а лишь о постоянной благодати:
день пережить и ночь перетерпеть.

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Для кого-то пышные хоромы,
деньги, власть и согнутые спины.

 

Для кого-то лодки и паромы,
поезда, попутные машины.

 

Для кого-то крепости, бойницы,
казематы, кнопки и ракеты.

 

Для кого-то грустные больницы,
без отрады ночи и рассветы.

 

Каждому предписана дорога
кем-то в канцелярии небесной.

 

Но никто не ведает итога:
где, когда – всё это неизвестно.

 

Жил полезно или бесполезно,
сделал много или сделал мало –

 

неизвестность времени и места
всех живых взяла и уравняла…

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

                                                        В.

 

Кино, футбол и молодые страсти;
события, пришедшие от власти;
служебные поездки по стране;
пиры с друзьями – истина в вине!

А надо всем серьёзная работа,
успехи в ней и мне сулили что-то…

Но на сегодня вывод мой таков:
всё это отвлекало от стихов.

 

Я был всё время чем-то очень занят,
писал по два, по три десятка за год;
стихотворенья эти никогда
не требовали долгого труда –

«навзрыд», как Пастернак их обозначил,
с пера в тетрадь и никогда иначе.

Немногие из тех далёких дней
сейчас остались в памяти моей.

 

И в сорок лет я начал всё сначала –

прислушиваться, чтобы зазвучала
какая-то незримая струна,
что только мне и только мне слышна!

И это камертонное звучанье
мне помогало выносить молчанье,
в котором отвергала голова
глухие и фальшивые слова.

 

Я сочинял, той музыкой объятый,
стихи-этюды и стихи-сонаты,
стихам-романсам не было числа,
и до симфоний очередь дошла.

В пространстве этом находилось место
концертам для солиста и оркестра,
и как-то посреди грядущих книг
заметил я, что реквием возник!

 

За сорок лет написано немало,
и музыки никак не меньше стало.

Я знаю, что звучащая струна
любовью и терпением дана.

Сознаньем и душой уравновесясь,
пишу по полтора десятка в месяц.

Пускай творенья те невелики –

в них ни одной неправедной строки.

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Надобно платить за хлеб и мясо,
за одежду, обувь, проживанье,
а ещё за всякие припасы,
чтобы длить своё существованье.

 

Надобно платить за обученье,
горизонты школой не итожа.

Надобно платить и за леченье,
и притом с годами всё дороже.

 

Вот и привыкаю постепенно
в сочетаньях купли и продажи,
что на свете всё имеет цену –

а о главном и не вспомню даже:

свет небесный, воздух для дыханья,
воду рек и просто дождевую,
ощущенья счастья и страданья
получаю в дар – пока живу я.

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Реконструкцию сайта решил провести –

произвольней занятия нет!

Перво-наперво мне предстояло найти
для заглавной страницы портрет.

 

Посмотрел фотографии разных времён.

Вот я в тридцать – угрюмый, худой;

вот полвека – в раздумья свои погружён;
вот я в семьдесят – густо седой.

 

Каждый снимок совсем не случайно возник:
день рожденья – причина одна.

Соответствует времени каждый из них,
и дистанция очень видна.

 

Ну, а я бы хотел обнаружить такой,
без торжественных дат и прикрас,
чтоб на нём отражался не возраст людской,
а душа моя здесь и сейчас.

 

Нет подобного снимка в альбоме моём
с юных дней до глубоких седин.

Разве только один, где с любимой вдвоём
мы под вечер устало сидим.

 

Жизнь, конечно, трудна, и работа не мёд,
но в обнимку сидим не дыша…

Я бы взял этот снимок, да кто же поймёт,
что на нём и раскрылась душа?..

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Я шёл по дороге, спирально ведущей к вершине.

Вершина была досягаема – всё впереди!

Я шёл не спеша, продвигался шагами большими,
и сердце легко и размеренно билось в груди.

 

Дорога вела и дарила различные виды,
я видел окрестности ясно и с разных сторон.

Я шёл, понимая: не стоит лелеять обиды,
поскольку дорога была восхожденьем на трон.

 

Я в мыслях держал, что не пройдена и половина,
что многое мне на пути предстоит превозмочь…

И тут с высоты сорвала́сь на дорогу лавина,
и всё, что я видел, ушло в беспросветную ночь.

 

Что делать теперь? И куда наобум пробиваться?

Да есть ли хоть шанс без орудий, воды и еды?

Но жить-то охота! А значит, никак не сдаваться,
хотя не бывает в горах тяжелее беды.

 

Однако дышать в обрушении всё-таки можно,
сознание живо и сам-то похоже что цел.

И нужно попробовать на ноги встать осторожно,
слегка отдышаться, наметить ближайшую цель.

 

Не думать о том, что навеки останешься в яме,
пускай непростая преграда легла на пути.

Одной пятернёй, и другой, а прижмёт – и ногтями,
до пульса сто двадцать, но только б завал разгрести!

 

Никак до сих пор я не видел в себе исполина;
счёт времени сбит, и не знаю, в каком я году;
но снова по ходу дороги маячит вершина:
я падаю с ног, поднимаюсь и всё же иду!

 

Спираль бесконечна. Я снова иду по спирали.

Дыханье свободно, хоть в жизни случился излом.

Горячее небо, и снова открытые дали,
и трон впереди, только вряд ли мне быть королём…

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Звучит громогласное «Многая лета!» –
кому-то с амвона, кому-то с трибуны.

А рядом течёт равнодушная Лета
и гасит истошные трубы и струны.

 

Уж столько мы видели разных регалий,
уж столько мы слышали титулов разных,
которые нам беззастенчиво лгали,
что жизнь – это яркий и радостный праздник!

 

И где они, наши былые кумиры?

Похоже, столетию надобна помощь:
они полагали, что вечность купили,
а нынче уже и фамилий не вспомнишь.

 

Что песня пропета, что песенка спета –

не всё ли равно, если выбор свободный?

А рядом течёт равнодушная Лета
и гасит круги на поверхности водной…

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Сколько ни проживи, а жизнь всё равно коротка,
поэтому торопиться особого смысла нет.

Нужно дело своё делать наверняка,
а если всё время бежать, какой останется след?

 

Останутся отпечатки подмёток или шипов,
потом задуют ветра и нанесут песка.

Вряд ли кто-то найдёт остатки твоих шагов,
и даже долгая жизнь окажется коротка.

 

Тебе придётся принять, что действительность такова,
и всё же дальше шагать по выбранному пути.

И счастье, если последними будут эти слова:

– Закончить вчерашний труд мне времени не хвати…

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Что сказать, унизительны пени,
если выдался тяжкий поход.

Повтори на пределе терпенья:
всё проходит – и это пройдёт.

 

Всё проходит, вздымаются плечи,
можно даже смеяться и петь.

Всё проходит, получится легче
завтра новые беды терпеть.

 

Всё проходит, и нам удаётся
удержаться, не рухнуть во мрак.

Всё проходит – и всё остаётся:

наша память устроена так.

 

Наша память, конечно, пугает,
ибо сила на убыль идёт,
но всему вопреки помогает
перетерпливать новый поход.

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

Наблюдаю домашний цветок –

как живут его стебли и листья,
как является новый росток,
для прихода пространство расчистив,

как в соседстве собратьев своих
поднимается он осторожно, –

а что именно здесь он возник,
объяснить ну совсем невозможно.

 

И не сто́ит его по часам
поливать постоявшей водицей,
потому что не знает он сам,
как дарением распорядиться.

 

Поначалу понять мудрено,
что там будет – соцветие? листик?

Время длится, лишь это дано,
время как бы стоит, но и длится.

 

И в какой-то обыденный день
набухает пространство бутона,
и грядущего облика тень
появляется там непреклонно.

 

Это чудо прихода на свет,

как всегда – или всё же впервые?

И единственно верный ответ:
так рождаются только живые.

 

Май 2020

 

 

ПЕЙЗАЖ

 

Край неба в красках летнего заката,
река и дерева по сторонам…

Не всякий снимок позволяет нам
увидеть то, что за пределом кадра.

 

Но тут фотограф что-то угадал:
река течёт, на горизонте краски,
листва шумит – и можно без опаски
пейзаж воспринимать как Божий дар.

 

Течение для взгляда бесконечно,
и место схода почвы и небес,
а те деревья переходят в лес,
и в рамках нашей жизни это вечно.

 

Мы чей-то снимок называем «наш» –

в нём наши размышления и чувства, –

и понимаем: это есть искусство
под простеньким названием «пейзаж».

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

                                                                             В.

 

Снятся кошмары эти муторней раз от раза:
я на велосипеде сверзился с горной трассы.

Только мелькают спицы, не оставляя шанса –

не за что зацепиться, не на чем задержаться!

 

Спасся почти что чудом: дав рикошет об что-то,
я с высоты, оттуда, да угодил в болото.

После такого рейса с гнилью земной обняться?

Не на что опереться, даже чтоб приподняться!

 

Весь в грязно-бурой тине, мокрый и без движенья,
перебираю ныне частности пораженья.

Даром, что ли, всё снится давний пейзаж с вершиной?

Не к чему прислониться – только к любви единой…

 

Май 2020

 

 

КОНЬЯК

 

Вкус, аромат и цвет напитка
словам никак не воссоздать,
и только робкая попытка
даётся словом «благодать».

 

Всё важно – имя, год и место,
вся этикетка – тайный знак…

Рутина с чудом несовместна,
но в данном случае – не так.

 

Неужто дело в винограде,
что найден триста лет назад?

Но всякий раз не жди гарантий,
что тот же будет результат.

 

В дороге тонкие развилки,

хоть та же почва под ногой:
две одинаковых бутылки,
а весь набор – слегка другой.

 

Природное, живое дело,
да и ошибки – как без них?

Но совершенству нет предела,
когда ты в таинство проник.

 

И жажда медленно стихает –

с покоем ей не совладать,
и по щеке слеза стекает,
прозрачная, как благодать…

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

Припомнишь музыку любимую,
хоть Шнитке, хоть и Берлиоза,
и в область неисповедимую
уходит всякая угроза,
тревога и забота всякая,
недомогания и боли,
которые душа наплакала,
когда она была в неволе.

 

Взамен во внутреннее зрение
приходят переливы света,
какие-то изображения,
но не пейзажи и портреты,
а как бы облаков скопления,
когда летишь на самолёте, –

души свободной порождения
в её обыденной работе.

 

И ты взлетаешь над обидами,
над неудачами, над бытом,
над всем привычным и обыденным,
над горестным, но подзабытым.

С тобой без громких слов подружится
уверенность канатоходца:
когда весь мир дрожит и рушится,
лишь в музыке приют найдётся.

 

Май 2020

 

 

ПАМЯТЬ

 

Тот мир, в котором жил я молодой да ранний,
казалось, удержу́ вперёд на времена.

И вот любой пустяк сильней воспоминаний:
предметы – здесь они, а память – где она?

 

Где обитает всё, что видел я на свете,
что слышал, осязал, что изучал и знал?

Уж явно не в мозгу, не в сердце, не в скелете –

оттуда не придёт сверхскоростной сигнал.

 

Чтоб это утверждать, достаточно примера:
то, что собрал за жизнь, – поди перелопать!

Однако говорят, что есть Господня сфера,
и в ней хранится вся накопленная кладь.

 

Царит порядок там, и никогда не тесно,
и всё найдётся вмиг – по умыслу и без.
И важно знать: она нисколько не телесна
и каждому из нас дана как дар небес.

 

Она не тяготит, не тянет, не мешает
и, сохраняя всё, не весит ничего.

Но вход в неё непрост, и лишь Господь решает,
когда его открыть, когда закрыть его.

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

Я в Вильнюсе купил у букиниста
три тома «Жизни Клима Самгина».

Бескнижьем назывались времена,
и потому прошла покупка быстро:
не поглядел её, не полистал –

сложил в портфель и двинул на вокзал.

 

А дома обнаружилась дыра –

четвёртый том отсутствовал в комплекте.

Пришлось найти его в библиотеке,
когда пришла для чтения пора.

И только дочитав его, узнал,
что в книге той отсутствует финал.

 

Но не напрасен был четвёртый том,
особенно последние страницы:
про вечный спор толпы и единицы
подробно говорилось в томе том,
и ясно становилось, что толпа
бесцельна, агрессивна и тупа.

 

И вот сижу над книгой злополучной,
которую до корки я прочёл,
и может, час, а может, век прошёл:
твержу урок, что мною был получен,
урок на весь мне отведённый срок –

мучительный, но сто́ящий урок…

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

Когда-то ты была бороздкой на пластинке,

а ныне облик твой – в компьютере картинки,
когда через него записывают звук.

Куда меня ведёшь, дорожка звуковая?

Я за тобой иду, негромко подпевая,
дорожный посох мне не утруждает рук.

 

Знакомо всё окрест – и города, и веси,
гармония в душе и в теле равновесье,
и музыка полна доверия ко мне.

Веди, веди меня, дорожка звуковая, –

я за тобой иду, ничуть не уставая,
и что услышу днём, припомнится во сне.

 

Но что пошло не так? И голоса, и ритмы
совсем отделены от хора и молитвы,
и то, что на пути, – не город и не весь.

Куда ты так спешишь, дорожка звуковая?

Я за тобой бегу, никак не поспевая,
и кончилась вода, и воздух выпит весь!..

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

Поезда, электрички, автобусы, реже такси
и трамваи порой, где ещё сохранились трамваи…

Вспоминается что-то, и это картинка живая,
потому что движенье, – её постоять не проси!

 

Вот финал кинофильма – состав исчезает вдали;

одоленье пространства не выглядит всё же успехом:
ну, уехал, поехал, куда надлежало, доехал –

ты на месте сидел, а тебя на колёсах – везли.

 

А постой у дороги, обдуманно остановись,
а пройди-ка ты сам расстоянье не очень большое
и почувствуй ногами, а значит, затем и душою,
что такое пространство, его котловина и высь.

 

И не знает никто, сколько лет проведёшь ты в пути,
и не знает никто, добредёшь до какого ты места,
но возможно, оно потому только станет известно,
что когда-то давно ты сумел до него добрести.

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

Уговори себя, что всё это – не старь,

а если повторишь, запомнишь непременно:
есть улица и ночь, аптека и фонарь,
и вместо Блока ты – неравная замена.

 

Увы, пейзаж не тот, стихи ему под стать,

Блок тут бы сам себя почувствовал калекой.

Он мог бы и писать, но некому читать,
и овощной базар соседствует с аптекой.

 

Да ладно, Бог бы с ней, с той лавкой овощной,
с полуденной жарой, с ночным собачьим лаем –

мы попросту живём в реальности иной,
но в памяти хранить всё прошлое желаем.

 

А надо бы понять: реальность такова,
что прошлое найдёшь лишь в атрибутах тленья,
и вовсе не нужны ни мысли, ни слова,
ни музыка стиха, ни наши сожаленья…

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

Каждый год получаю я странный пакет:
на пакете обратного адреса нет –

ежегодно всё та же загадка.

Он, секрет отправителя строго храня,
непременно и точно находит меня:
повторение – стержень порядка.

 

Неизвестный со мной, очевидно, знаком
и, похоже, за мной наблюдает тайком –

не настырно, а всё же подробно.

Там, в пакете, как правило, лист или два,
и на них подходящие к делу слова
обо мне – не похвально, не злобно.

 

Перечислено точно, над чем я корпел,
что я за год успел и чего не успел,
где старался, а где поленился,
где я вверх поднимался и мог бы взлететь,
но, увы, не взлетел – не рискнул захотеть! –

где спустился до самого низа.

 

И досада меня за живое берёт:
что его заставляет вести этот счёт
и особо подчёркивать сбои?

Перед ним я, конечно, не падаю ниц,
ну, а что, если это разметка границ,
чтобы мне оставаться собою?

 

Значит, надобно пройденный путь обозреть –

если я отступался хотя бы на треть,
это вывод отчётливо горький.

Но ещё не поставлена в деле печать,
и пакеты надеюсь ещё получать,
и по Сивке пока ещё горки.

 

Май 2020

 

 

О ЛЮБВИ

 

                                                                               В.

 

Я был тогда влюблён. Мне было двадцать лет.

А в возрасте таком найдите не влюблённых,
найдите среди них солидных, не зелёных!

Нет смысла потому давать её портрет.

 

Пусть каждый, кто прочтёт, припомнит о своём,
единственно своём, пережитом когда-то.

Сперва была любовь, потом была утрата,
и так не раз, не два – и всё это фантом.

 

И вот произошло. Мне было сорок лет.

И сам собой умолк мотив, давно известный,
и стала жизнь прямой, осмысленной и честной,
и стала тьмою тьма, и ярким светом – свет.

 

Мне было сорок лет. Я ничего не ждал.

И всё произошло, как происходит чудо:
не знаю, почему, не ведаю, откуда,
а просто говорю, что мне Всевышний дал…

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

                                        Разбираю старьё с антресоли…

                                                   Из стихотворения 2006 года

 

Опять накопилось нелепое это старьё:
держать бесполезно, а выбросить вроде бы жалко.

К примеру, зачем там хранится щербатая скалка?

Навряд ли мы снова использовать будем её.

 

Зачем там хранится колёсный большой чемодан?

Мы точно уже никогда никуда не поедем.

Вполне вероятно, он мог бы сгодиться соседям,
но молча противится этот семейный спецхран.

 

Скукожился список действительно нужных вещей,
ушли из него и пригодные к делу предметы –

на них различимы ушедшего века приметы;
что чахнуть над ними, как в сказке над златом Кощей?

 

Зачем-то хранится тяжёлый смешной телефон
с давно устаревшим набором при помощи диска.

Уж он-то, понятно, совсем ни к чему не сгодится,
но это ведь память таких многотрудных времён!

 

Хранить бесполезно, а выбросить всё-таки жаль –

есть опыт утрат, расставание связано с болью.

А судьбы вещей перепутаны с нашей судьбою:
в них наши сомнения, радость, восторг и печаль.

 

Июнь 2020

 

 

*    *    *

 

Никогда я не знал, что такое хандра
или, проще, унынье.

Не прельщала мой разум такая игра
ни когда-то, ни ныне.

Были беды, болезни, утраты родных,
пораженья, измены,
но всегда я трудом из явлений таких
выходил непременно.

 

Так легко уступить! Раз-другой разреши,
и возникнет картина
без руля и ветрил состоянья души –

пресловутого сплина.

Им оправданы будут и долгий каприз,
и любая причуда:
проще пареной репы движение вниз –

а попробуй оттуда!

 

Поутру просыпаясь, беззвучно твержу
свой дневной распорядок,
и в текущей рутине себя нахожу –

и подъём, и упадок.

Загружаются разум, и память, и слух,
осязанье и зренье,
и приходит покой, бестелесный, как пух,
в тишине озаренья…

 

Июнь 2020

 

 

*    *    *

 

Чёрные строчки черновика чем-то похожи на грядки;
если продолжить сравненье, перо

                                                                       напоминает плуг.

Высадил в эти грядки слова в определённом порядке,
как сажают картошку, морковь, свёклу, капусту, лук.

 

Но это всё же лишь черновик, и много ещё работы
там остаётся для глаз, для ушей, для правой моей руки,
если хочу, чтоб на грядках тех не просто выросло что-то,
а чтоб хорошие всходы взошли и не взошли сорняки.

 

Конечно, рассада моя была выращена заране,
и удобренья в грунт внесены ещё в начале весны.

Но я не знаю, там, в земле, какие соки играли
и корни, углубляясь в неё, какие видели сны.

 

И вот побеги двинулись в рост, каждый из них особо;
их нужно окучивать, и полоть, и вовремя поливать.

А голова уже тяжела, и облегчить её чтобы,

я что-то на ночь наскоро ем и отправляюсь в кровать.

 

А ночью, в два или три часа, я просыпаюсь резко,
и пропускаю через себя пять черновых листов,
и выбираю из них один, звучащий точно и веско,
и засыпаю – и поутру мой урожай готов.

 

Июнь 2020

 

 

*    *    *

 

Наш самый первый написал когда-то:
«Поэзия должна быть глуповата».

Обрадовалась этому толпа,
решив – что глуповата, что глупа!

 

А он-то знал, наш несомненный гений:
поэзия – не плац для построений;
она живая вся, и потому
бывает неподвластная уму.

 

Она растёт, как дерево, ветвится,
в ветвях однажды угнездится птица,
и станет петь своим стремленьям в лад,
и выводить птенцов, а не цыплят.

 

Отягощённый знанием философ,
весь в коконе бесчисленных вопросов,
под деревом пройдёт не раз, не пять,
а пение не сможет услыхать.

 

А что толпа? Она своих находит
и глупую поэзию возводит
на ярко освещённый пьедестал,
который потому и тесен стал.

 

Там до сих пор жуётся эта вата:

«поэзия должна быть глуповата» –

натешились премудростью сполна…

А что же дальше? Дальше – тишина.

 

Июнь 2020

 

 

*    *    *

 

Всё вроде бы сошлось – и книги, и статьи,
хвалебные весьма, случались и награды,
и. что греха таить, завистливые взгляды, –

и на тебе итог: молчание в Сети.

 

А ежели тебя не принял Интернет,
то вовсе ни к чему былые достиженья,
победы давних лет – а хоть и пораженья, –

всё словно ластик стёр: тебя на карте нет.

 

Пусть так. А те, кто есть, чем ведомы они?

Тем, что от всех других почти неотличимы?

Вот здесь-то и лежат сохранности причины:
так раньше не было, а только в наши дни.

 

Вот мы и дожили – пророчество сбылось,
и весь духовный мир принадлежит народу:
он судит обо всём, и делает погоду,
и всё, что есть вокруг, разметил вкривь и вкось!..

 

Июнь 2020

 

 

*    *    *

 

Маскарад приснился первомайский
или на седьмое ноября,
где среди толпы, в надетой маске,
я скакал, нелепости творя.

 

Маски были радостно-лихие –

рот распахнут, словно громкий крик;

маски были в общем неплохие,
но завязок не было на них,

и держать обеими руками
нужно было маску на лице,
и скакал я в хохоте и гаме,
и не ведал, что придёт в конце.

 

Длилась разухабистая пляска,
но однажды, пляске вопреки,
ощутил я: чтоб держалась маска,
мне довольно и одной руки.

 

И тогда сошёл я с магистрали
и забился в тихий уголок,
и дрожали пальцы, что держали,

и дышать я от стыда не мог.

 

И унёс я с маскарада ноги,
от стыдоб – им не было числа, –

но оставил в маскараде многих,
у которых маска приросла.

 

Июнь 2020

 

 

ВОСПОМИНАНИЕ О НАТЮРМОРТЕ

 

Знакомого художника картина –

загадочный неброский натюрморт…

Художник, согреваясь у камина,
был далеко от выставок и мод:

– Когда лишь зреет замысел работы
и на душе всё время непокой,
мне надобно писать хотя бы что-то, –

и на треножник показал рукой,

где был обычный небольшой подрамник
с натянутым на нём куском холста.
Жестянка с чаем проступала гранью,
вокруг желтела пятен густота.

И тут не нужно было торопиться,
а можно было лишь предполагать,
что нам откроют руки живописца
и краски, не умеющие лгать.

На скученном пространстве натюрморта
найдётся место стопке старых книг,
подсвечнику, сияющему гордо,
как будто свет из-за него возник,
молдавской крынке, украинской чаре
и рядом с ней макитре расписной,
и мы со всеми этими вещами
артелью жить научимся одной…

Предметы будут приняты поштучно
не потому, что так уж хороши,
а потому, что зрению созвучны,
уму и состоянию души.

 

Июнь 2020

 ВЕРДИКТ

 

Тут не прикроют ни мундир, ни тога,
ни постановки дружественных СМИ:
подходит время полного итога,
где суд ведут над голыми людьми –

ни титулов, ни чинопочитаний,
ни накоплений, сделанных в пути,
и лишь довесок обретённых знаний
в ту залу разрешают пронести.

И тот, кто проверяет на пороге,
промолвит, отойдя, чтобы впустить:

– Для пониманья и нужны итоги –

что можно и чего нельзя простить.

Я вызван был туда однажды ночью:
пришёл посыльный, сонный и смурной,
и объявил, что суд высокий хочет
сегодня познакомиться со мной.

Я был не только гол, но и прозрачен,
и клятву дал по правде отвечать.

Вердикт мой оказался однозначен,
подписан, и поставлена печать.

В нём было текста не сказать что много,
и подтверждал документально он,

что испытанье полного итога
я выдержал и за грехи прощён.

 

Июнь 2020

 

 

В БОЛЬНИЦЕ

 

Если хоть раз ты больничный переступил порог,
в свой добольничный мир не сможешь вернуться вовек:

кто в больнице провёл достаточно долгий срок,
лишь тот представляет, что может вынести человек.

 

Кто только дома болел, знает всё о своём;
хроническая болезнь – это отдельный рассказ.

Но в больнице количество боли на единичный объём
больше десятикратно – а может быть, в двадцать раз.

 

Ежели ты в больнице просто кому-то гость,
всмотрись в глаза и лица тех, кто ему под стать,
и память твоя вберёт страданий такую горсть,
какую не дай-то Бог лично тебе испытать!..

 

Июнь 2020

 

 

ДУЭТ

 

Первый голос ведёт, а второй только вторит ему.

Вся мелодия в первом – подъёмы и спуски, извивы…

Первый и в одиночку просторно звучит и красиво,
а второй только вторит и назван вторым потому.

 

Первый сам по себе воплощает гармонию нот,
но оттенки, намёки, души потаённые громы,
охраняемый мир поручил композитор второму –

вот отсюда и должен вестись настоящий отсчёт.

 

Этот путь многотруден, и славы на нём не обресть,

и звучанье второго в сравнении с первым посуше,
и его мастерство никому не бросается в уши,
но ему и дано принести сокровенную весть.

 

Июнь 2020

 

 

*    *    *

 

Вот говорят: естественный отбор
из неживого произвёл живое.

Там фактор – время тыщевековое,
для новых форм немыслимый простор.

 

А всё равно: как получился ген,
где сотни миллионов комбинаций?

Он что, сумел возникнуть и подняться
как результат рутинных перемен?

 

Что, если путь был несколько иным,
не метящим в находку и пропажу,
а Кто-то разглядел планету нашу,
дохнул – и сделал мёртвое живым?

 

Он рядом или Он на небеси,
не так уж важно, скажем аккуратно.

По размышленью, жизнь невероятна,
но не случайна, Господи спаси!..

 

Июнь 2020

 

 

*    *    *

 

                                                               В.

 

Ты спишь ещё в рассветный этот час,
а я поднялся уж минут как сорок,
включил компьютер,
                                           и рекламный морок
пытаюсь как-то отвести от глаз.

 

А перед тем я записал в тетрадь
двенадцать строк о чём-то небывалом.

В бессоннице они лежат навалом,
лишь было бы желанье подобрать.

 

Ну вот, я подобрал и берегу,
читаю вслух, звучанию внимаю –

и понимаю, что не понимаю,
а отказаться всё же не могу.

 

И что же, что не я их сочинил?

Они мои по складу и по ладу!

И ощущаю некую отраду,
на них потратив капельку чернил.

 

Они нужны и сердцу, и уму;
пусть полежат и отлежатся малость.

И то, что мной в тетради написалось,
когда-нибудь потом и я пойму…

 

Июнь 2020

 

2020 - 3 

 

*    *    *

 

1986 – Андрей Тарковский, 1989 – Арсений Тарковский.

1996 – Иосиф Бродский, 1998 – Альфред Шнитке,

2018 – Андрей Битов. 2019 – Марлен Хуциев…

 

Слава Богу, что нет войны –

смерть законна, и потому
в царство призрачной тишины
все уходят по одному.

 

Те, кто рядом все годы жил
и дарил нам высокий лёт,

кто искусству весь век служил, –

как их нынче недостаёт!

 

В новой поросли не видать,
чтобы плечи – под облака,
а ничтожествам благодать:
восходи, дорога легка!

 

Это даже хороший тон
в мире злобы и соцсетей:
заполняет его планктон,
а в окрестности всё пустей.

 

Невозможен возврат уже,
и в такую душную тьму
с этой тяжестью на душе
мы уходим по одному…

 

Июль 2020

 

 

*    *    *

                                           Памяти Ефима Пищанского

 

Зажёг свечу в память о добром друге.

Такая свеча сутки должна гореть.

Бьётся пламя, трепещет в стеклянном круге;
зажёг с утра – к полудню осталась треть.

 

Так недолго и раньше срока смориться!

Ночью встал – проверить, как там свеча.

В зимние ночи, когда опущены трисы,
не проникает с улицы ни луча.

 

И тут гляжу – ночного жилья пространство
мягким светом ровно озарено.

Видимо, ночью есть у свечи постоянство,
какого днём нам наблюдать не дано.

 

Свеченье это рассказывает о многом,
когда не хватает нам небесных светил.

Ушёл человек, и вот предстал перед Богом,
и Бог повелел: – Свети, как прежде светил!..

 

07.07.2020

 

 

*    *    *

 

Побоку политику – говорим о жизни!

Нет, я не был нытиком в брошенной Отчизне;
думал, образуется, пригожусь на что-то:

жизнь – она разумница, ей нужна работа.

 

И от самой юности три десятилетья
я пытался сунуться в коридоры эти,
но освоил мужество знать значенья знака:
ты не то, что нужно нам, – ты чужой однако!

 

Ни взойти, ни вырасти, ни проникнуть в милость!..

Лишь возможность вырваться слабо засветилась,
я в пространство двинулся, обрывая корни;
боль была – не вынести, но зато просторней!

 

Побоку политику – говорим о жизни!

Не впадаю в критику, суть не в укоризне:
не прошло, не кануло, но не в этом дело –

пребыванье в камере душу не задело.

 

Местью не наполнилась, злобною не стала,
разве что от болестей несколько устала
и, хотя ей памятны все причуды быта,

к музыке распахнута, для людей открыта!..

 

Июль 2020

 

*    *    *

 

Жёлт песок, а роща зелена,
кровь красна, а мандарин оранжев –

все цвета имеют имена:
цвет назвал – и весь предмет окрашен.

Есть на это даже и канон,
как бы исключающий оттенки,
и ведёт от чёрной нефти он
к синим небесам и белой стенке.

 

А у запахов названий нет –

мы иначе знаем ароматы,
называя пахнущий предмет:
запах апельсина, запах мяты,
запах розы, запах резеды,
не всегда и вещи непременны –

говорим о запахе беды,
говорим о запахе измены.

 

Говорим о запахе войны,
говорим о запахе свободы,
и, в своих пристрастиях вольны,
пишем романтические оды:

в книге, что недавно издана,
запахи любви и вдохновенья!
А потом приносит нам она
запах пыли, плесени и тленья…

 

Июль 2020

 

 

*    *    *

 

Нет, не нужно придумывать некий трагичный сюжет,
чтобы нервы напрячь или душу возвысить привычно,
ибо с первого крика, когда мы приходим на свет,
и до самой кончины вся наша дорога трагична.

 

Даже если не ставить каких-то особых задач,
даже если не рваться в мыслители или пророки,
будет рядом с тобою заведомо стон или плач,
потому что хватает колдобин на этой дороге.

 

Неприятности рядом, а цели всегда далеки,
и в стремлении к ним непременно угрюмо и тесно.

Хорошо, если локти, а то ведь нередко клыки,
и откуда напасть приключится, тебе неизвестно.

 

Даже если конкретно к тебе не нагрянет беда,
просто пройденный путь предостаточно даст матерьяла.

Если честно писать, то трагедия будет всегда,
и различье одно – будет много её или мало.

 

Июль 2020

 

 

*    *    *

 

Я вижу себя то в убогом дворе проходном,
где в скарбе сарая мне всё досконально знакомо,
а то на экзамене школьном, уже выпускном,
а то в институте, в момент полученья диплома.

 

Как будто смотрю о себе игровое кино:
сюжет мне знаком, а подробности быта – подавно,
и всё это было, естественно, очень давно –

ведь я же старик! – а всё кажется мне, что недавно,

что это картины буквально вчерашнего дня,
и я на себя – на него – всё гляжу осторожно…

Он тоже глядит на меня, но не видит меня:
ведь видеть, что в будущем будет, увы, невозможно.

 

А что же он видит? Да так, полуявь-полусон –

какие-то пальмы и красные крыши у моря;
чтоб это увидеть воочью, натерпится он,
намучится он и хлебнёт предостаточно горя…

 

Июль 2020

 

 

*    *    *

 

Музыка Шнитке, Канчели, Сильвестрова, Пярта
вовсе не всем без разбора должна быть понятна:
кто приезжает в чужую страну безъязыкий,
слышит не речь, а одни бормотанья и крики.

 

Тот же, кто понял, не может ни с кем поделиться –

это не текст, не чужие слова на странице;

там худо-бедно в нужде переводчик положен,
в музыке факт – никакой перевод невозможен.

 

Кто-то по звуку и слуху, а кто-то по нотам
всё же взбирается к тем безвоздушным высотам –

и убеждается: дышится очень вольготно,
если природе и Господу это угодно.

 

Август 2020

 

 

*    *    *

 

Монетку брошу наудачу,
а поступлю наоборот,
и если мне не повезёт,

естественно, я не заплачу,
поскольку сам свою судьбу
настропалил на ложный выбор:
она не любит этих игр,
где можно вылететь в трубу,
а можно получить подсказку,
сулящую высокий взлёт…

Но результат высокий тот
родит и новую опаску:
уйдёт кураж, уйдёт отвага,
а это впрямь уже беда,
и мне отныне никогда

не сделать собственного шага!

Ну, а тогда они к чему –

монетки, и волчки, и кости, –

лишь для того, чтоб строить козни
предназначенью своему?

С такой игрой замысловатой
закономерен твой испуг:
не откликается на звук
душа, наполненная ватой.

Плюнь на игру, восстань, рискни,
себя не принижая слушай,
и озарит счастливый случай
твои оставшиеся дни.

 

Август 2020

 

 

*    *    *

 

Опыт жизни не мал, а понять её всё мудреней –

вот спланируешь что-то, а всё происходит иначе.

Жизнь сложней и загадочней всех представлений о ней
и всегда постарается чем-то ещё озадачить.

 

Вот и нынче: пакет! И поди объясниться изволь –

дескать, это не мне, адреса перепутал посыльный…

А в пакете пробирка, и в ней незнакомая боль –

поначалу терпима, но может быть после и сильной.

 

А зачем это мне? На какой я надеюсь ответ?

Нешто тот, кто послал, снизойдёт до меня объясниться?

Эка невидаль боль, а тем боле на старости лет,
и чего мне бояться, когда это попросту снится?

 

Но на раннем рассвете входной раздаётся звонок,
и посыльный в дверях мне вручает пакет под расписку.

И стою я с пакетом, и думаю: что бы я мог,
если б в жизни прошедшей боялся довериться риску?

 

Это лучший мой выбор из всех допустимых неволь,
потому что служение в чём-то подобно неволе.

Что теперь ожидает? Наверное, новая боль,
но известно давно, что стихи не родятся без боли.

 

Август 2020

 

 

ЦИРК

 

Нет, никогда я не чувствовал праздника в цирке:
жалко зверей дрессированных – ступор возник.

Если медведи там ездили на мотоцикле,
я не смотрел – было больно и стыдно за них.

 

И не смотрел выступленья воздушных гимнастов –

рядом с несчастьем суровое их мастерство.

Даже себе самому я боялся признаться:
лонжа сорвётся – и не соберёшь ничего!

 

А с клоунадой и вовсе бывала досада,
с носом-картошкой и с рыжим её париком:
как это хохот могла вызывать клоунада,
если себя человек выставлял дураком?

 

Жалок мой ропот – ведь всё происходит как надо:
люди смеются, вздыхают, молчат обомлев;
клоун играет на скрипке, идя по канату;
гордо в горящие обручи прыгает лев;

где-то под куполом девочка прыгает смело
и совершает с трапеции дальний полёт.

Музыка! Свет! А в сторонке, оставшись без дела,
лонжа легко и спокойно под купол плывёт…

 

Август 2020

 

 

*    *    *

 

Раннее утро. Обыденно: спешка, запарка, –

а говорят, что нетрудно вставать пожилым…

Первый трамвай ещё затемно вышел из парка
и покатил по окраинным рельсам своим.

 

В центре проходят новейшие – с полным комфортом,
с мягкой подвеской, с компьютерным ходом рулей.

А на окраине транспорт не первого сорта;

старый водитель, не хмурься, гляди веселей!

 

Время идёт, и премногого ты насмотрелся,
и не сказать, что работа уж так дорога.

Время идёт, и всё те же блестящие рельсы
перед тобой, и всё та же над крышей дуга.

 

Время идёт, а маршруты однако же живы,
только названия улиц менялись не раз.

Те же дома, и знакомы в лицо пассажиры,

и окончание смены в положенный час.

 

Вечером, дома, ты больше молчишь, полусонный.

– Ладно, мой милый, иди-ка ты спать, не зевай!

Утром опять подниматься во тьме заоконной
и выводить на дистанцию старый трамвай…

 

Август 2020

 

 

*    *    *

 

Поэта заключили в одиночку
и запретили что-либо писать.

Так что же, локти горестно кусать?

И он запоминал за строчкой строчку.

 

Сменялись за решёткой тьма и свет,
накапливались в памяти страницы.

А если он не выйдет из темницы,
какой и где его пребудет след?

 

Заботы духа и заботы тела
бывают несовместны иногда.

Но что гадать на долгие года?

Пока не умер, надо делать дело!

 

А думать о грядущем ни к чему,
да если честно, то и не по рангу:
Господь решит, какие даты в рамку,
какие лавры подойдут к челу.

 

Перетерпи прогулку и баланду,
глухие ночи и тупые дни
и вопреки рассудку сочини
доселе невозможную балладу.

 

И вопреки рассудку повторяй,
старательно её запоминая,
и станет хороша юдоль земная,
и станут безразличны ад и рай.

 

И, перейдя к изысканным сонетам,
сплети из них затейливый венок,
затем чтоб легче их запомнить мог,

не прибегая ни к каким советам.

 

А то большой поэме дай зачин,
чтоб долгий срок работой был повязан…

Ты выдержишь. Ты выдержать обязан.

А жаловаться вовсе нет причин.

 

Август 2020

 

 

*    *    *

 

Ночь домашнею кошкой уютно свернулась у ног.

Я погладил её – против шерсти, однако, погладил.

И возникшие искры неяркий зажгли огонёк,
и рассеялась тьма, оставляя меня не внакладе.

 

Предрассветное время – ещё далеко до пяти;
свет был только в квартире, а тьма за окном не исчезла.

И себя я увидел на всём протяженье пути
от скрипучей коляски до старого доброго кресла.

 

– Ты еврей! – указали мне в школьные годы мои.

– Ты еврей! – мне сказали, когда в институт не пустили.

Эта мета касалась работы, пристрастий, семьи,
и живого меня, и, наверное, даже в могиле.

 

Это значит, что я, со своею отдельной душой,
со своим ощущение мира, в котором я вырос,
думал: здесь мои корни – а был повсеместно чужой;
все обедали дома, а мне выдавали на вынос.

 

Шло, естественно, время, и шло накопленье обид.

Так я прожил полвека и, видно, дошёл до предела –

было трудно дышать, и почти ежедневно знобит,
а сидеть в ожиданье – совсем уж последнее дело.

 

Дальше было решенье: разрыв, переход, перелёт,
слишком жаркое небо и слишком горячие камни.

Но врастание в грунт – это лучше врастания в лёд,
а искание Бога – важнее, чем правды исканья.

 

И пока на земле не звенит мой последний звонок,
я свободно дышу и не должен скрываться под маской.

…Ночь домашнею кошкой уютно свернулась у ног,
но пространство в окне чуть подёрнулось розовой краской…

 

Август 2020

 

 

*    *    *

 

Избушка или, может быть, сторожка,
пристанище заезжих егерей,
не то чтобы была на курьих ножках,
не то чтобы без окон и дверей,
не то чтобы в забвенье прозябала
средь бурелома и замшелых пней,
но пушкинскую сказку призывала,
чтобы понятней рассказать о ней.

 

Я в ней провёл одно плохое лето;
хозяин жил поблизости, в селе.

Хватало керосинового света
моей амбарной книге на столе.

Я этим одиночеством лечился,
в молчании отраду находил.

Я вечером не поздно спать ложился,
а рано утром лес меня будил.

 

С орехами и ягодой мочёной
хозяин появлялся иногда.

С ним рядом был обычно пёс учёный,
а то русалка, красотой горда.

Он привозил, когда просил его я,

из местной лавки водки и вина.

И вновь была неделя ветровоя,
а то и вовсе благо – тишина.

 

В амбарной книге шли стихи про счастье,
плохое лето и хороший лес,
а в сентябре пришла пора прощаться,
поскольку прохудился свод небес.

И позабылась в те края дорожка,
но до сих пор мне снится неспроста
избушка эта или же сторожка,

на курьих ножках шаткая мечта…

 

Сентябрь 2020

 

 

НОЧНОЙ ГОСТЬ

 

Поздний вечер. Звонок. Тяжело поднимаюсь со стула,
направляюсь к дверям, приникаю к дверному глазку.

Там стоит незнакомец, высокий, худой и сутулый,
и ровесник по виду. Так что же, открыть старику?

 

Как-то будет жестоко оставить его на ступенях –

есть, наверно, причина прийти в неположенный час.

Открываю. Молчу. И понятно, что жду объяснений.

– Разрешите войти. Разрешите приветствовать вас.

 

– Мы знакомы? – А как же!

                                  Ведь, в сущности, родственны все мы –

мы единый народ, хоть различны порой языки.

Я Давид Перельман, персонаж вашей давней поэмы;
мы не просто знакомы – мы очень и очень близки.

 

Я был мальчиком в штетле, кудрявым и в меру пейсатым;
понимал, что война, но не думал о завтрашнем дне.

Я убит в сорок первом и ожил в две тыщи десятом,
когда вышла поэма, где главка была обо мне.

 

Я вернулся на землю, где множество лет пролетело.

Я тогда был мальчишкой – и сразу же стал стариком:
непослушные ноги, и очень тяжёлое тело,
и поток ощущений, с которыми не был знаком.

 

Я вернулся на землю, но годы мои не вернулись;
я не жду от былого подсказок – я всюду ничей:

Я теряюсь в жилищах, боюсь переполненных улиц,
я чужой в магазинах, чужой в кабинетах врачей.

 

Вы меня разглядели среди обитателей штетла,
где веселье и горе, и много забот, и покой:
мол, хороший он мальчик –

                                 и умный, и добрый, и светлый;
вам спасибо за это, но я был совсем не такой.

 

Был не очень я умный и точно не очень послушный,
был я врун и драчун, не выказывал к хедеру прыть.

За такие проделки, наверно, наказывать нужно,
можно дать подзатыльник – но чтобы за это убить?!

 

А за что же ещё? Я ведь немцам ни в чём не перечил,
был совсем незаметен, на губы повесил замок.

Так за что же? Вопрос и сегодня сминает мне плечи;
может, взрослым понятно, а я разобраться не смог.

 

Мне бы надо исчезнуть, мне эта судьба не по нраву:
мне б остаться ребёнком – я был бы доволен вполне.

Вы мой автор, у вас потому персональное право:
чтоб не мучился я, напишите опять обо мне.

 

– Да о чём напишу я? О вашей повторной кончине,
отрешающей вас от нелепой юдоли земной?

А ведь нужно тогда и о мне непонятной причине,
позволяющей вам преспокойно общаться со мной.

 

Но и это, и то, да и многое мне неподвластно,
и пока я живу, живы вы – и в мозгу, и в душе.

Оставайтесь со мной, а общение не ежечасно –

происходит оно, как всегда, на крутом вираже.

 

…Так оно происходит, особо – больными ночами:
собираю слова, разгоняя туман и дурман.

Ты сидишь и молчишь, а глаза твои тоже в печали,

ингел мой замечательный, Додик ты мой Перельман…

 

Сентябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Он терпелив, колеблемый треножник,

он терпелив и, значит, молчалив,
и он спасти свои богатства может,
в подвале их от варваров укрыв.

 

Он бросит угли жаркие в подвале,
и это всё, что может он отдать,
чтоб мы вокруг о том не забывали,
не пали духом и умели ждать.

 

Мы принесём, а он, треножник, спрячет
всё то, что наполняло наши дни.

Мы жить потом попробуем иначе
и лишь попросим: это – сохрани.

 

Там будет звук объятий осторожных,
ночные слёзы и рассветный смех,

и может статься, новый подорожник
окрасит нежной прозеленью снег.

 

Когда и почему, того не знаю –

я лишь надежду слабую несу,
что благодатных листьев тень резная
над ним возникнет где-нибудь в лесу.

 

Потом пичуга засвистит над веткой,
созреет дичка и взойдут грибы
как след моей почти что неприметной
и всё же состоявшейся судьбы.

 

Сентябрь 2020

 

 

ПРЕДРАССВЕТНОЕ

 

Нет ни строек ещё, ни развалин,
весь в безмолвии мир затемнён –

все предметы пока без названий,
все живые пока без имён.

 

И не названы тени былого,
а без памяти мир – манекен,
и пока ни единое слово
на земле не сказалось никем.

 

Никакого не слышно движенья,
хоть в наличии порт и вокзал.

Ждёт земля моего пробужденья,
чтобы я это слово сказал.

 

Божий мир так велик и прекрасен,
я так мал и мой голос так тих…

В самой первой промолвленной фразе
не начнётся ль неведомый стих?

 

На такой высоте пробужденья
обрету ль совершенства печать?

Всё сомненья и всё побужденья…

Но ведь надо же как-то начать!..

 

Сентябрь 2020

 

*    *    *

 

Уж так ведётся – все стремятся к морю:
вниз по реке движение прямое,
вода несёт, и можно не грести.

А если повстречаются стремнины,
то поднапрячься вёслышком единым
и одолеть препятствия в пути.

 

Чем ближе к морю, тем теченье глаже,
и есть резон подумать о поклаже
и плыть, о ней радея, не спеша.

А выйдя к морю, подвести итоги
и, в том числе, припомнить о дороге –

что вся была легка и хороша.

 

Но есть такие, что подвластны року,
что в юности решили плыть к истоку,
к верховьям, неизвестно почему.

А там без шуток – трудности воочью,
и вёсла отдыхают только ночью,
и вновь к воде в предутреннюю тьму.

 

Я из таких – моя душа в неволе,
а на ладонях жёсткие мозоли,
и обходиться малым я привык.

Полярная звезда над изголовьем;
я поднимаюсь медленно к верховьям,
где бьёт негромкий трепетный родник.

 

Сентябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Меняю в сентябре настенный календарь;

за три десятка лет вошло в привычку это,
и новый календарь – надёжная примета,
что будет новый год и будет прежний дар.

 

Такой условный день и в нём условный час,
как будто он и есть зазор меж временами,
где старое лежит, освоенное нами,
а новое придёт, не спрашивая нас.

 

Настенный календарь – не украшенье стен:
летят с него листки под временем суровым.

Зачем в мои лета просить о чём-то новом?

Пусть будет всё как есть без резких перемен.

 

Без перемен нельзя, но впереди весь год,
и пусть они по дням спокойно вызревают
и ровный ход вещей внезапно не взрывают,
а попросту идут, вписавшись в этот ход.

 

Пусть будет прежний дар – в нём издавна дана
возможность тишины, раздумья и молитвы.

Обычные слова, обыденные ритмы,
а люди говорят: – Какая новизна!..

 

Сентябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Меж мной и миром толстое стекло:
мне видно всё, но ничего не слышно.

И это значит – время истекло,
и я здесь не чужой, а просто лишний.

 

Нет, всё же слышу, но пустые звуки,
бессмысленно-знакомые слова.

И это значит – жизнь опять права,
и всё в руках, а не даётся в руки.

 

Зачем свою особость берегу?

Поток несёт, но не туда несётся…

Давно пора сидеть на берегу
и наблюдать садящееся солнце.

 

Сентябрь 2020

 

*    *    *

 

Бабушка Сара была для меня началом начал,
но я, дурачок, в детстве ей нервов попортил немало,
и если как-то особенно, сверх меры ей докучал,
«акшен мешимед» в сердцах она меня называла.

А что ребёнку ругань и что ему даже крик,
если они звучат не злобно, да и не строго?

И было вроде б не стыдно не знать родимый язык,
и было вроде б не стыдно вовсе не верить в Бога.

 

А время было тяжёлое и для взрослых, и для детей:
вчера лишь прошла война, были и холод, и голод.

Детям всё-таки легче – всегда у них ворох затей,

у взрослых же ежедневно был разрушенный город.

Великих пророков не было – был только вождь велик,
в эти мрачные дни лишь им освещалась дорога,

и от него полагалось не знать родимый язык,
и от него полагалось вовсе не верить в Бога.

 

Бабушка Сара, не специально, но всё же меня обучала,
вставляя в наши беседы идишские слова.

Кое-что я запомнил – к сожалению, очень мало:
разговаривать не умею, да и понимаю едва.

Вождь оказался смертным, что потрясением было, –

народ над собой тиранства обычно не замечает.

А что касается веры, то жизнь многократно била,
пока наконец я понял, что Кто-то ведь и защищает…

 

Сентябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Дорога заросла – видна едва;
неважно, там бетон или каменья –

сквозь них беззвучно проросла трава,

трава забвенья.

 

Тут были сёла или города?

Все оказались в зоне затопленья:

покрыла всё молчащая вода,
вода забвенья.

 

Ну что поделать? Память на замок,

везде приметы длительного тленья,

и только вьётся горестный дымок,

дымок забвенья.

 

Пришла, моих советов не спросив,
чужая жизнь чужого поколенья,
а мне остался вековой мотив –

мотив забвенья…

 

Сентябрь 2020

 

 

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ СИЗИФА

 

Блажен, кто от природы одарён,
и это всем понятно с малолетства.

Своей вершины достигает он
одним прыжком, не размеряя средства.

Другому лишь приснится покоренье
таких высот, а он уже достиг!

Ему совсем не нужно повторенье:
подъём недолог – в сущности, за миг.

И ни к чему показывать толпе,
что ты иной, что из другого теста:
она и так поверила тебе
и продолжает верить повсеместно.

 

А я в толпе всегда один из многих
неразличимых жителей земли,
и просто случай, что мои дороги
к подножию вершины привели.

А раз они уж привели сюда,
то, может, подниматься понемногу,

не ожидая здешнего суда,
а веря интуиции и Богу?

Не утруждая память, слух и зренье,
я с ними лишь сверяюсь иногда:
мой метод – в бесконечном повторенье
постыло-ежедневного труда.

 

Но поднимаюсь – иногда на пядь,
а если повезёт, то на́ две пяди,
а иногда могу и не поспать,
не думая, что́ остаётся сзади.

И как-то невзначай, почти не веря,
однажды до вершины доползу,
и этот мир – деревья, люди, звери –

как бы рывком окажется внизу!

 

Сентябрь 2020

 

2020 - 4

 

 

*    *    *

 

Вокзальные часы всегда точны
и да́рят нам бессонницу и сны.

Они не подведут и не соврут,
но их уговорить – напрасный труд.

 

От них зависит наш прицельный взгляд:
когда мы ждём – они почти стоят,
а припозднимся на пяток минут –

они с ужасной скоростью бегут!

 

Неужто время изменяет ход?

Но весь вокзал по тем часам живёт,

по тем часам отсюда и сюда
уходят и приходят поезда.

 

Когда-нибудь из этих же ворот
и твой последний поезд отойдёт,
и ты прошепчешь, глядя на вокзал:

– Не жизнь прошла, а я её прождал…

 

Как будто и старался, и спешил,
а ничего по сути не свершил.

Но не ищи во времени вины:
вокзальные часы всегда точны.

 

Октябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Когда-то я жил в том доме,

                                 в большой коммунальной квартире;
тогда это было нормой в послевоенном мире.

В квартире было шесть комнат, в каждой жила семья;
все мои одноклассники жили так же, как я.

 

На кухне шесть керосинок, шесть лампочек в коридоре;
в каждой семье своя радость, в каждой семье своё горе.

Жили в общем-то ладно, хоть ссорились иногда;
так пролетали недели, так проходили года.

 

Так пролетали годы, так проходили недели…

Нашей комнаты окна в район вокзала глядели.

Там днём было много дыма, а ночью – стре́лок огни;
так пролетали ночи, так проходили дни.

 

Колёса по рельсам стучали и паровозы кричали,
в душах людей порождая ощущенье печали:
куда-то взять да уехать – дойти до вокзала пустяк!

Мир манящ и огромен, а только нельзя никак.

 

…Прошло огромное время, а до сих пор не забыта
даже малая малость того привокзального быта.

Какое-то предначертание, видимо, есть в судьбе:
куда-то взять да уехать – а всё вернёшься к себе…

 

Октябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Эту книжку записную начал я во время оно;
лет пятнадцать или двадцать всё была она в ходу.

А сейчас в ней слишком много адресов и телефонов,
по которым, к сожаленью, никого я не найду.

 

– Эка невидаль, – промолвит тот, кто всё на свете знает, –

все приходят и уходят, все живут короткий срок!

Но лежит передо мною эта книжка записная,
и вычёркивать не стану из неё печальных строк.

 

Правда, есть там и такие, по которым, если строго,
поверять не стоит сущность годовых своих кругов,
и такие, что на дружбе наживались понемногу,
и друзья, что превратились в приснопамятных врагов.

 

– Эка невидаль, – мне скажут, – подводить итог  под старость:
различить не так уж трудно, где свинец, где серебро.

Но и этих, несуразных, я вычёркивать не стану –

не грешно про зло подумать, а не только про добро.

 

Закрываю эту книжку и тотчас же открываю,
словно в некое владенье приглашающую дверь,
и его скупая память, постепенно оживая,
мне припомнит сто событий, сто находок, сто потерь…

 

Октябрь 2020

 

 

КОНЦЕРТ ОКОНЧЕН

 

Возвращение к давним делам дорогим
и без нынешних выдумок хитрых:
музыканты уходят один за другим,
гасят свечи свои на пюпитрах.

 

Перед этим исчезли солисты и хор,
но с финалом себя не связали,
и последним уходит седой дирижёр;
воцарилось молчание в зале.

 

Дирижёр понимал, что не нужно спешить,
а никто без него не посмеет,
потому что достойно концерт завершить –

это тоже не каждый умеет.

 

Долгий путь и неровный лежит за спиной –

то широкий, а то ведь и узкий,
то колдобины, рытвины – то ни одной,
то подъёмы бывали, то спуски.

 

То свистела нужды заунывная плеть,
то недолгая слава ласкала…

Что касается зала, то как посмотреть –

не Карнеги отнюдь, не Ла Скала.

 

Несомненно, что путь отразился на нём –

стал свободней, но стал и смиренней.

Осозна́ется всё это завтрашним днём
без восторгов и без сожалений.

 

А сегодня молчащего зала порог,
со смотрителем зала прощанье,
а молчание зала – хороший итог:
и у жизни в итоге молчанье…

 

Октябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Узкий мост над медленной рекой,
рядом с ним у дома тень лесная,
и лежит, своей судьбы не зная.

белый лист под медленной рукой.

 

Узкий мост, широкая молва,
даже не молва, а пересуды,
но никто не ведает, откуда
на листе появятся слова.

 

Лес в окне, безветренный покой,
и в реке спокойное теченье…

Отчего ж душевное мученье
в тех словах под медленной рукой?

 

Вот молва: живёт в лесу чудак,
непростой выказывая норов:
не снисходит он до разговоров,
с виду свой, а всё равно чужак.

 

Цельный день торчит себе в окне,
что-то пишет, но совсем немного;
на́ реку глядит, как на дорогу,
наяву, а словно бы во сне.

 

Грезит, что куда-то уплывёт,
ест ли, спит – никто не видел это,
жжёт огонь, бывает, до рассвета
и воображает, что живёт.

 

На молву единственный ответ:
человек в окне, который пишет,
просто тем, что движется и дышит,
всей округе застит белый свет.

 

Белый лист под медленной рукой
тихо заполняется словами…

Чем же он виновен перед вами?

Тем, что он какой-то не такой?

 

Октябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Топор и плаха, плаха и топор,

а то ещё на площади костёр

или верёвка с петлей над помостом.

А после пара меринов хромых,
и креповый рыдван – поклажа их,

и серенькое небо над погостом.

 

В толпе и одобрение, и плач,
а дома натрудившийся палач
спиртное пьёт тяжёлыми глотками.

…Мы смотрим современное кино,
и нам принять, конечно, мудрено
тот ритуал, расцвеченный веками.

 

Но вот сюжет с развитием глухим –

тот, где майор НКВД Блохин
стрелял в затылок польским офицерам.

Сюжет, по существу, недавних дней,
в котором вместо креповых коней
был котлован под небосводом серым.

 

Что тут сказать? Есть изверги всегда,
но ведь не в этом главная беда:
для них, пусть и прискорбно, – это дело.

Так было вечно, так же и сейчас,
и если бы возможным был показ,
толпа на казнь с восторгом бы глядела.

 

Так был вечно, так и в наши дни –

толпа кричит: – Распни его, распни! –

её ведёт эмоция простая,
а ежели инстинкт разгорячён,
она легко пойдёт за палачом,
моральные условности сметая!..

 

Октябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Когда я только приступил к прологу,
ещё и не назвав его «пролог»,
внезапный ливень хлынул на подмогу,
и я в минуту весь насквозь промок –

и понял, что вот так творится чудо;
вошёл – и нет обратного пути,
я больше никогда таким не буду,
каким случилось в действие войти.

 

Ну, что ж, вошёл – я был тогда смелее,
поскольку и моложе, и глупей,
но ни о чём сегодня не жалею
и никаких не чувствую цепей.

Всё то, что мной вершилось за прологом,
не завершилось горестным концом,
и сам себя я ощущал пророком
или по крайней мере мудрецом.

 

И вот уже прошли два первых акта,
и даже не без небольших наград,
и после непременного антракта,
казалось, остальные предстоят.

По крайности на третий и четвёртый
уже вполне рассчитывать я мог –

и тут сигнал: кончай мечтать о чём-то,
пришла пора обдумать эпилог.

 

За время, что прожил я от пролога,
утратил бесшабашность и порыв
и замер у последнего порога,
по сути ничего и не открыв.

Так что произнесётся в эпилоге
под острым заключительным лучом?

Что я, ни разу не свернув с дороги,
как прежде не жалею ни о чём.

 

Октябрь 2020

 

 

*    *    *

                   Мы разучились нищим подавать…

                                                            Николай Тихонов

 

Проснулась укоризненная память,
на совесть мне навешивая груз,
что никогда не мог себя заставить
монетку бросить нищему в картуз.

 

Понятно, что не скупость так учила,
но в детстве слаще не было мечты,
чем всласть поесть. Тому была причина –

что жили мы на грани нищеты.

 

Так что же? И довольствовались малым,
не обращаясь к милости людской,
но никогда и мысли не бывало,
чтобы стоять с протянутой рукой.

 

Мы жили и учитывали строго
копейку, а тем более пятак;
конечно, он и не поможет много,
а выбросить его нельзя никак.

 

Привыкли мы и в остальные годы
считать пусть не копейки, но рубли,
и ради личной призрачной свободы
пренебрегать рублями не могли.

 

Да, мы трудяги, мы всё время пашем,
а даром ничего нам не дано,
уж так сошлось.

             А как же милость к падшим?

Молчит натура. То-то и оно…

 

Октябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Печаль еврея – не английский сплин,
она в глазах с рожденья и до гроба.

Коньяк, рокфор и несколько маслин
помогут – но нетленна эта проба.

 

Порой загул, порой домашний чай
меняют освещение портрета,
но всё равно нетленная печаль
и в звуке скрипки, и в стихах поэта.

 

С какого поколенья ни начать
из помнивших о вавилонском плене,
а есть тысячелетняя печать
на каждом из дальнейших поколений.

 

Казалось бы, далёкая беда,
уйти воспоминание могло бы –

но не могло, поскольку никогда
на олово и медь не ставят пробы.

 

Октябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Библиофил в теченье многих лет
разыскивал особый раритет,
который в годы детства был прочитан:
названье книги кануло во тьму
и автор не запомнился ему,
а это значит, не был знаменитым.

 

Но тут коса попала на гранит:
зачем он столько времени хранит
тот миф о детском чтении поспешном?

Что хочет разыскать он и к чему?

Неужто, чтоб успех вернуть тому,
что при рожденье не было успешным?

 

Но если миф, и ничего в нём нет,
то что ж полвека помнится сюжет
и те места, где проходило действо?

Прочтя библиотеку на веку,
неужто он вернётся к языку
и вкусу доморощенного детства?

 

Нет, нет – конечно, всё это не так,
а может быть, он ищет некий знак:
что есть искусство? что не есть искусство?

Хоть сердцу адресуйся, хоть уму,
что важно человеку одному,
то для другого холодно и пусто.

 

И потому предполагает он
свой собственный проверить камертон,
сегодняшний – и тот, что был вначале:
отыщет книгу по своей мечте –

и вновь услышит перезвоны те,
которые когда-то прозвучали!

 

А всё-таки сомнения грызут,
что верить в идеал и в абсолют –

не по годам и как-то не по чину.

Таясь и от коллег, и от семьи,
он продолжает поиски свои,
но никому не говорит причину.

 

Ноябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Никогда бы не смог я себя называть Гантенбайном –

нет ни бюргерской выправки, ни голубой родословной.

Но прилипла ко мне, как листок прилепляется банный,
мысль, что имя моё – только знак, совершенно условный.

 

И представить нетрудно, что зваться я мог по-иному –

Колосовский, Красовский, а пуще того, Рабинович, –

изменилось бы всё, что относится к отчему дому,
но в изломах судьбы сохранялась бы прежняя горечь.

 

И похоже, что прав знаменитый швейцарский писатель:
можно долго примеривать нравы, одежды и лица,
а при всех вариантах лишь то проживёшь в результате,
что записано в Книге, которая в небе хранится.

 

Чтобы был терпелив, если с болью даётся дорога,
чтоб не очень гордился, но всё-таки помнил об этом,
мне родители дали библейское имя пророка
и фамилию рода портных, скрипачей и поэтов.

 

Ноябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Насущный хлеб заведомо нелёгок,
а если лёгок – не насущный он,
как не насущна для тугих времён
мечта о путешествиях далёких.

 

Себя представишь в радужных полётах,
какие нам дарует детский сон, –

и тут же, выше заповедных крон,
услышишь над собой орлиный клёкот.

 

Насущный добывается трудом,
трудом тяжёлым до изнеможенья,
когда оставил ты голодный дом
и сам на грани головокруженья,
но непокорной силою ведом –

она и не допустит пораженья!..

 

Ноябрь 2020

 

 

ОЛИВА

 

То ли прямо, то ли криво,
вдоль развилки, поперёк –

одинокая олива
у скрещения дорог.

 

Вся кора её в морщинах,
как лицо у старика;
лет её, конечно, длинных,
не считал никто пока.

 

Раньше было как-то проще
и жара полегче жгла,
и оливковая роща
спокон веку тут росла.

 

Но трудились люди много,
возводя свою страну, 

и построили дорогу,
а потом ещё одну.

 

Одинокая олива
у скрещения дорог
озирается пугливо
на немолкнущий поток.

 

Очень ярко солнце светит,
очень мало здесь воды,
не придёт никто на свете,
чтоб собрать её плоды.

 

Мы промчимся торопливо,
и останется вдали
одинокая олива,
одинокая оли…

 

Ноябрь 2020

 

*    *    *

 

Человек живёт себе в полном одиночестве,
человеку видеться ну ни с кем не хочется.

Многократно  преданный, оскорблённый, битый,
он живёт, перебирая прежние обиды.

 

Человеку выпала память превосходная –

помнит все события, самые исходные:
разложит по полочкам, потом снова сложит,
всё понять умеет, а простить не может.

 

Человек живёт себе в полном одиночестве,
память превосходную выгребая дочиста:
разве не единожды мы живём на свете?
почему же действенны лишь клыки да плети?

 

Ноябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Что остаётся? Посмотришь на пройденный путь –

припоминаются камни, пески, буераки,
а достижения вовсе укрыты во мраке
или смеются глумливо: «О нас позабудь!»

 

Страсти, стремленья, которые застили свет,
кажутся мелкими в туре спокойного вальса.

Смотришь и думаешь: что же я так убивался?

В канувшем времени – неразличаемый  след.

 

В канувшем времени просто утрачена суть,
в канувшем времени смолкли фанфары и клики,
в канувшем времени слиплись провалы и пики…

Что остаётся? Наверное, пройденный путь.

 

Ноябрь 2020

 

 

*    *    *

 

В лучший мир отошли все мои однокашники,
я единственный всё ещё землю топчу.

Годы, годы прошли! Но по-прежнему кажется,
что кого-нибудь встречу, стуча по плечу:

 

– Эй, коллега, привет! Как-то всё неожиданно…

Вот уж впору сказать: «Сколько зим, сколько лет!»

Много пройдено, много всего перевидано –

и, наверное, свой, небанальный сюжет?

 

– Да, строенья стоят и дороги проторены,
но сюжет небанален, пока ты живой,
а в финале любой небанальной истории
остаётся лишь холмик, поросший травой,

окроплённый слезами, словами бездарными,
добавляющий к памяти смутную тень,
и пока мы живём, нужно быть благодарными
за подаренный год, за подаренный день…

 

Ноябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Мы были рождены, чтоб сказку сделать былью, –

так с малых школьных лет воспитывали нас.

Потом прошли года, и сказка стала пылью,
в меня вселив печаль и астму про запас.

 

К печали завсегда в поэзии почтенье:
не сложишь без неё ни стансы, ни сонет,
а место астмы в том, чтоб было объясненье,
откуда тут печаль, когда причины нет.

 

С печалью на лице, с дыханьем затруднённым
я издали гляжу на предыдущий дом:
там выросли уже другие миллионы,
что ночью сладко спят и в сладкой дрёме днём.

 

Моя судьба в конце, а их судьба в начале,
им заново привит незамутнённый взгляд –

и будут жить они, не ведая печали
и не дыша с трудом, когда глядишь назад.

 

Декабрь 2020

 

 

*    *    *

 

Этот возраст – как награда,
этот возраст – благодать:
никуда спешить не надо,
ничего не надо ждать.

Всё, что мне Господь назначил,
совершилось точно в срок;
все удачи-неудачи
свой препо́дали урок.

Потихоньку гаснет память,
в организме меньше сил;
ничего нельзя исправить,
что когда-то упустил.

За окном закат алеет
или, может быть, рассвет,
и одна надежда тлеет,
что остался некий след –

что протоптаны дороги,
что распахана стерня, –

а конечные итоги
не зависят от меня.

Это делает эпоха,
мировая круговерть,
я в ней крохотная кроха,
чьи рождение и смерть
обозначат лишь мгновенье
в гулкой бездне бытия,
что пройдёт скользящей тенью,
много замыслов тая…

 

Декабрь 2020

*    *    *

 

Нужно быть в хорошей форме, нужно быть в изрядной силе,
чтоб нести такую ношу, что с рождения дана, –

непомерные пространства непромеренной России,
непроезжие дороги, толстостенные дома.

 

А потом, уехав к югу на полоску возле моря,
совершив по доброй воле то, что нужно совершить,
непрестанно поражаться, с головой и сердцем споря,
той реальности, в которой постоянно будем жить.

 

И принять реальность эту – знак судьбы и постоянства, –

погрузиться постепенно в местный говор и в ТАНАХ,
поместив на край сознанья непомерные пространства,
ощутив себя спокойно в непомерных временах…

 

Декабрь 2020

 

 

*    *    *

                        …даже неуслышанный, не сетуй…

                                                           Александр Ревич

 

Исайя жаловался Богу,
что пред людьми он вопиет,
но отклика нисколько нет.

А Бог ему сказал в ответ
отечески, но всё же строго:

 

«Представь, что ты идёшь в пустыне,
в безлюдной местности идёшь.

Какого отклика ты ждёшь?

Что выпадет в пустыне дождь,
и местность расцветёт отныне?

 

Ты ждёшь немедля результата?

Так не бывает никогда,
и много надобно труда
для появления плода
в тени ухоженного сада.

 

А тут не сад – людей собранье,
а людям, право, всё равно,
чьё слово к ним обращено;
они сейчас безмолвны, но
не прекращай своё старанье.

 

Пускай душа твоя не стынет
и не впадает в мёртвый сон.

Верь справедливости времён –

в них остаётся только он,
глас вопиющего в пустыне».

 

Декабрь 2020

 

 

ПЕГАС

 

Занятие для лоботрясов,
когда им толпа салютует:
поржать над печальным Пегасом,
который давно не взлетает.

 

А он притулился к кормушке –

нет сил даже сил набираться,
лишь ушки торчат на макушке
на фоне дурных декораций.

 

Он помнит, как был он в колхозе
и пахарем, и грузовозом,
потом надрывался в извозе,
простившись по счастью с колхозом.

 

Потом и взлетать научился
над рощами и над полями,
а всадники пели про числа,
а всадники пели про пламя.

 

Они горизонты видали,
где небо прозрачно и ясно,
и лишь одного ожидали –

чтоб он не летал, где опасно.

 

И вот он стоит у кормушки,
уменьшенный в силе и в росте.

Ему вспоминается Пушкин,
ему вспоминается Бродский

и кто-то ещё, кто случайно
нашёл его в брошенной стае,
и он воздыхает печально:
как сел, так и слез, не взлетая…

 

Декабрь 2020

 

 

*    *    *

 

На раннем рассвете поёт одинокая птица.

Проснулся и медленно думаю: что ж ей не спится?

Уже и прохладно, и только что было темно,
а птице поётся – уж так это заведено.

 

Уже и прохладно, к тому же погода сырая.

Проснулся и медленно в строки слова собираю.

Ещё бы поспать, но никак не даётся оно:
слова собираю – уж так это заведено.

 

По краешку неба чуть розовым тронуло солнце,
а птице не спится, а птице зачем-то поётся.

Потом потихоньку соседний окрасится дом,
а птица поёт и не знает, что будет потом.

 

Лежу в полумраке и слушаю раннюю птицу:
зачем-то поётся, а мне почему-то не спится.

В тиши появляются строки на месте пустом.

Слова собираю. Не знаю, что будет потом.

 

Декабрь 2020

 

 

СЛОВА

 

Неощутимы, невесомы
и незаметны иногда,
но в них и речь родного дома,
и грунт, и воздух, и вода.

 

В них наши мысли, наши чувства,
и знания, и память в них,
и чудо всякого искусства,
и повседневности дневник.

 

И на бумаге, и на ткани,
на глине, камне, на экране
значки, поставленные в ряд,
об очень многом говорят:

о проживающем народе,
об окружающей природе,
о близких и далёких нам,
присущих разным временам.

 

Они хранят оттенки цвета,
нюансы запаха хранят,
и невозможен в жизни лад
без их вопроса и ответа.

 

Мы дышим в атмосфере слов;
я в ней тону и выплываю
и ежедневно добываю
душеспасительный улов.

 

Декабрь 2020

 

 

ГРУСТНЫЙ СОНЕТ

 

                          Пора – не пора, иду со двора…

                          Считалка из детской игры в прятки

 

Ворчим: не то кино, и музыка не та,
и говорят не так, и не читают вовсе,
и думается нам, что это неспроста –

сломались бытия изученные оси.

 

И не поймём никак, что просто вышел срок,
и это всё не их, а наши незадачи.

Сменились времена, а нам и невдомёк,
что шкивы бытия вращаются иначе.

 

И думается нам, что только лишь вчера
мы заполняли двор, своей игрой влекомы, –

а во дворе давно идёт не та игра,
и правила её нам вовсе незнакомы.

 

И отыгравшим нам уже пришла пора,
хотим ли, не хотим, убраться со двора.

 

Декабрь 2020

 

 

*    *    *

 

Большие мастера в трудах извечных
всегда старались избегать длиннот;
им, чтоб возникли сущностные вещи,
всегда хватало красок, слов и нот.

 

Но постепенно в мире стало тесно
от превзошедших тайны мастерства,
которым всё заранее известно –

чем он закончит, лишь начав едва.

 

И вот Капитолийская волчица
должна кормленье заново начать:
всё меньше тех, кто хочет поучиться,
всё больше тех, кто хочет поучать.

 

Пришла эпоха всехного разврата,
где всё снаружи, ничего внутри:
уже дошли до «Чёрного квадрата»,
до опуса «Четыре тридцать три».

 

И понеслось: кто круче объегорит,
кто натуральный облик исказит,
и право на мелодию оспорит,
и текстовой бессмыслицей сразит!

 

А если вдруг покажется, что снова,
даруя мне томление и грусть,
доносится естественное слово –

над вымыслом слезами обольюсь…

 

Декабрь 2020

 

 

*    *    *

                                                            В.

 

Сосновый бор восходит до небес,
берёзовая роща в белизне,

и подавляет мощностью дубрава…

А мне, признаться, ближе просто лес,
где ходишь наяву, а как во сне,
и в нём уютно, а не величаво.

 

Он в самый раз – не мал и не велик,
порой прорежен, а порой и густ,
и потому то тёмен он, то светел.

Как жизнь сама, он прост и многолик,
и ствол со свилью, и цветущий куст
довольны тем, что я их заприметил.

 

Цветущий куст весь в ягодах потом;
в лесу есть грузди, иногда строчки,
а иногда и россыпью лисички.

И хорошо в орешнике густом,
и хорошо слагаются стихи
под перестук далёкой электрички.

 

Хожу неспешно в дождик и в жару
в особенной звучащей тишине,
вхожу порой в туманную завесу,
а повезёт – нагнусь и подберу
находки, что дарованы лишь мне
за век служенья смешанному лесу.

 

Декабрь 2020

 

 

*    *    *

 

Нам надо бы благодарить Творца
за дарованье главного предмета:
от самого рожденья до конца
мы дышим и не думаем про это.

 

Мы получили некий ритуал
в немногих ритмах и немногих видах:
лежал, сидел, стоял, ходил, бежал –

всё вдох и выдох, просто вдох и выдох!

 

А как дышать? Зачем тебе совет?
Ведь ты не занят спортом и балетом,
и слава Богу, если много лет
ты сможешь не заботиться об этом.

 

Но может статься трудный разворот –

придёт беда, и ты раздавлен ею:
в какой-то день или в какой-то год
почувствуешь – аркан сминает шею.

 

Не так-то просто лечится беда,
а радикально поступают птицы –

летят на юг; и ты лети туда,
где вольное дыханье возродится.

 

Нелёгкий климат и нелёгкий быт,
во многом ты окажешься внакладе,
зато тебе удушье не грозит,
а остальное – как Господь наладит…

 

Декабрь 2020

 

 

*    *    *

 

Поколенье начала двадцатого века,
поколение войн, нищеты и ГУЛАГа –

поколенье, в котором не сыщет ответа
на вопрос «а за что?» ни один бедолага.

 

Ох, не новый вопрос, безусловно не новый –

мы читали в ТАНАХе и помним, конечно, –

к Богу он обращён от страдальца Иова,
потерявшего всё, чем владел он безгрешно.

 

Дескать, злу не служил я ни делом, ни словом,
но утратил здоровье, семейство, именье…

А Господь отвечал страстотерпцу Иову:
«Это выше, увы, твоего разуменья».

 

Человек совершает какое-то действо –

скажем, строит жильё или лечит больного, –

но в последствия просто не может вглядеться,
и нет  дела ему до всего остального.

 

И не ведает он, что любое движенье
посылает сигналы в далёкие дали
и неведомо где происходит сложенье –

что-то там возникает, чего и не ждали.

 

А людей повсеместно сейчас миллионы;
видят – что-то неладно, и чувствуют это,
и летят к небесам их печальные стоны,
но никто никогда не осилит ответа.

 

Жизнь сложна и совсем не всегда справедлива,
и не знает простых однозначных решений,
и нередко ложится бездарно и криво
и судьба одного, и судьба поколений,

в том числе и начала двадцатого века, –

что же им, бедолагам, дороги проложит?

Только долготерпенье и вечная вера,
что, когда нестерпимо, Всевышний поможет.

 

Декабрь 2020