Новое 2002

Верховный о комдиве забывает,
чтобы припомнить в следующий раз,

когда возникнет острая нужда
в бывалом и серьёзном командире;
погоны генералу возвратили,
и он пошёл на вражьи города.

Конец войны. Георгиевский зал.

Получена высокая награда.

– Хранить обиды прошлого не надо, –

Верховный награждённому сказал.

– Обиды бесконечно далеки –

кто на войне ни разу не споткнулся? –

ответил генерал и улыбнулся,

и далее – пожатие руки.

И только дома самому себе
мог генерал впоследствии признаться,

что был период странного богатства
в той капитанской горестной судьбе,

когда при штабе оказался он,
но своего не принял пораженья
и, честно выполняя порученья,
был молчалив, спокоен, умудрён.

Июль 2017

ШАХМАТНАЯ БАЛЛАДА – 2

Пролистывал старую книгу – нужна была точной цитата;
в книге той обнаружился листок небольшого формата.

Был он не вшит, не вклеен – выпал мне на ладонь,
и я прочитал три слова: тура́, офицер, конь.

Почерк был явно не мой, да и термины тоже;
они подсказали время, памяти поиск итожа:

когда обучался шахматам в мои пионерские дни,
были такие фигуры, так назывались они.

Кто же оставил в книге временну́ю закладку?

Вроде бы я себя давно приучил к порядку:
ежели книгу эту кто-то другой читал,
я бы её, возвращённую, сразу перелистал.

И тут я со страхом понял: это – напоминанье
об отложенной партии, оставленной без вниманья;
тура́, офицер, конь – это пароль на союз
с какими-то тайными силами, – как тройка, семёрка, туз.

Произнесу три слова – и трёх фигур единенье
меня приведёт к победе в многолетнем сраженье:
по опыту и по страсти, по кованому плечу
я заслужил победу! Так отчего же молчу?

Соперник в отличной форме, он время не тратил даром;
и я его ошарашу таким потайным ударом?

Ведь это по сути допинг; чья же заслуга, чья?

Не нужна такая победа, равно как и ничья!

Достоинство шахматиста обоих всегда отличало –

смешаем же все фигуры, чтобы начать сначала.

Покуда мы оба живы, будем до той поры
играть не ради победы, а ради самой игры.

Август 2017

БАЛЛАДА О ПОДВАЛЕ И ЧЕРДАКЕ

В.

Тянет сыростью из подвала,
тянет прахом от чердака,
и бороться с этим устала
озабоченная рука.

Там, в подвале, вино хранится,
а под крышею – связки книг:
через дом проходит граница
двух миров, и каждый велик.

Нижний мир – это мир догадок:
пробы, опыт, много тревог;
должен быть суровый порядок,

но бывает – случай помог.

То же можно сказать о верхнем,
но, коснувшись продажи книг,

мы поэта немедля ввергнем
в то, чего не ждал он от них.

Если люди вино откроют –

купят, выпьют, усы утрут…

А найти на стихи героя –

это, право, напрасный труд.

Уж скорее книгу отыщет
сам сказавший себе «прочти»,
но такие – один из тыщи,
даже, может, из десяти.

Постепенно весь упакован
раскалённый пыльный чердак,
ибо в доме немного комнат,
ибо в доме живёт чудак,
создающий вино годами
и стихи свои, как вино,
посвящая прекрасной даме,
что с небес ему суждено.

Октябрь 2017

БАЛЛАДА О МОЛЧАНИИ

Посередине ушедшего века,
в местности той, где плато без конца,
группа геологов – три человека –

осенью шла на разведку свинца.

Были в маршруте опорные точки,
с базой по радио ровная связь.

Но возникают всегда заморочки,

трудной обузой в пути становясь.

Вот и теперь, в середине маршрута,
возле реки, где каменья в навал,
тропка ветвилась и кончилась круто:
старший упал и лодыжку сломал.

Сделали шины, повязкой скрепили,
только беда ведь не ходит одна –

груз батарейный в реке утопили,
рация стала совсем не нужна.

Двое несли, отдыхая всё чаще,

третьему выпало молча страдать,
и понимал этот самый молчащий:
из-за него всем троим пропадать.

И потому испытал облегченье,
пятый рассвет разглядев от земли:
зная, что нет и не будет леченья,

двое по-тихому ночью ушли.

Бросить в тайге совершенно больного –

тут оправданье найдётся навряд…

В жизни реальной немало такого
и нормативные люди творят.

Выпил несчастный последнюю флягу
и приготовился кончиться здесь.

Местный охотник набрёл на беднягу:
милость Господня однако же есть!

В стойбище малость его подлечили
рогом оленя, что звался марал;
снова ходить потихоньку учили –

он и ходил, только сильно хромал.

С базой связались еще поначалу,
чтобы зазря не тревожились там.

После доставили прямо к причалу –

в общем, расставили всё по местам.

Он возвратился и прежним, и новым –

тихий, задумчивый, даже смурной, –

и ни одним не обмолвился словом,
что там случилось порою ночной.

И не спросил никого и ни разу
по возвращению и через год,
что говорили, вернувшись на базу,
двое, с которыми вышел в поход.

Ноябрь 2017

БАЛЛАДА О ДВУХ ЛОШАДЯХ

В.

Две лошадки, что в узде ходили,

к возрастному подошли пределу.

Никогда в упряжке не чудили –

просто честно отдавались делу.

Без каприза слушались приказов,
вожжи относили к малым бедам,
а что были из семьи Пегасов –

во дворе никто о том не ведал.

Лишь в ночи, и то когда не в мыле
и когда луна ещё в начале,
расправляли сложенные крылья
и тихонько над землёй взлетали.

Но недолго – полчаса, не боле –

длилось ощущение полёта,
ибо в крыльях возникали боли
и ещё загадочное что-то:
словно бы слегка деревенела
в перья превратившаяся грива
и прозрачно музыка звенела –

вместе робко и нетерпеливо.

А наутро, просыпаясь тяжко,
собирая чувства воедино,
становились лошади в упряжку,
продолжали прежнюю рутину.

Так трудились для двора и дома,
иногда лишь по ночам вздыхали…

Подошли к порогу возрастному –

меньше ели, больше отдыхали.

Было не всегда с овсом корыто,
обходились и охапкой сена
и взлетали не таясь, открыто –

музыке служили откровенно.

И в полётах для себя открыли,
что двору глаза уже не застят,
потому что никчемушны крылья
тем, кто пошустрей и поглазастей…

Март 2018

ВЕНЕЦИАНСКАЯ БАЛЛАДА

Памяти Иосифа Бродского

Промчались тридцать лет,

и снова анфилада
привиделась во сне, а словно наяву.

Куда она ведёт, мне разобраться надо;
казалось бы, пустяк, но я тут не живу.

Венеция. Канал. Палаццо трёхэтажный.

По прихоти судьбы я в гости приглашён.

Хозяин у дверей, и тут отметить важно:
не знаю я его, меня не знает он.

Хотел он пригласить известного поэта;
письмо пришло ко мне незнамо почему.

Он мягко говорит:

– Ведь мы встречались где-то? –

а мне и невдомёк, что отвечать ему.

Должно быть, так себя ведут аристократы:

– Подводит память нас – встречались, но давно.

Пожалуйте наверх, вам будут очень рады;
отведайте вина – отличное вино!

На третьем этаже и в самом деле рады.

В гостиной толчея, там пьют и говорят.

Внезапно вижу я начало анфилады –

идущий в глубину почти бездонный ряд.

И, взяв бокал с вином, вхожу я в жерло это,
не получив на то и малого кивка.

Но это ведь она, фантазия поэта,
сюда она со мной пришла издалека!

По комнатам иду, ступаю там неловко,
поскольку всюду пыль столетняя легла.

Не вижу никакой обычной обстановки,
лишь в рамах дорогих на стенах зеркала.

И в этих зеркалах я возникаю странно:
то голова видна, а туловища нет,
то весь я целиком, но как бы в полэкрана,
а мой бокал с вином везде меняет цвет.

Как будто зеркала живут, но плохо помнят –

всё меньше в них меня, всё больше темноты.

И вот конец пути: в одной из дальних комнат
вдруг замечаю я, что зеркала пусты.

Я есть – и нет меня. И глупая досада
ползёт из мест, где пыль столетняя легла.

Была в моей судьбе такая анфилада…

Гляжу на зеркала. И что же, что была?

Июль 2018

БАЛЛАДА О ПРИШЕЛЬЦАХ

Долго шли, тяжело и с тяжёлой поклажей;
и в снегу, и под ливнем, и в жаркой пыли,
и дорога могла бы случиться поглаже,
но, увы, не случилась; а всё же дошли.

А поклажа была – инструменты и ноты,
живописцев полотна и множество книг.

Если вдруг на пути возникали длинноты,
старший слал своего, чтоб немедленно вник.

Потому, сколько надобно, шли не стонали;
чтоб назад повернуть, не звучала и речь.

Иногда лишь чуть дольше, чем надо, стояли –

стариков, как умели, старались сберечь.

Представляли – и были по-своему правы:
край, куда они шли, в ожидании стих;

там царят, несомненно, кастальские нравы,
где главенствуют краска, мелодия, стих.

И пришли, наконец, и сложили поклажу
как дары обитателям здешней земли.

Стали жить-поживать и освоились даже,
одного изначально понять не могли:

почему инструменты, картины и книги
унесли и сложили в глубокий архив,
и никто не отметил подарок великий,
ничего никогда из него не спросив?

Пришлецы уяснили: с кастальской идеей
здесь никто не знаком и не тянется к ней.

Эти люди – не ангелы и не злодеи,
но иная система им как-то родней.

Эти люди – не дьяволы, но и не боги,
хоть весьма высоко залетают порой.

Можно жить в ослепленье своих технологий
и не видеть реальности как бы второй.

Есть вокруг матерьяльной духовная сфера –

непонятное что-то, не видное всем;
никакая не чует её наносхема,
никакой не подвластна она ЭВМ.

Лишь душа ощущает, когда в ней не пусто,
эту тонкую сферу без видимых вех,
и, наверно, затем существует искусство,
чтоб на этом пути было меньше помех.

И взошло поколенье у тех, кто осели
на земле, что была и осталась чужой.

Старший их не вставал, к сожаленью, с постели,
но сумел провести разговор небольшой.

Он сказал молодым: – Это дивное диво,
что опять вам в дорогу, как некогда нам.

Заберите с собою наш пласт из архива,
осмотритесь внимательно по сторонам.

И пока вы продолжите ход по планете,
постоянно заботясь о тех, кто устал,

до тех пор будет жить и надежда на свете,
что не зря наш Господь человека создал.

И однажды – увы, не сегодня, не завтра, –

в той стране, где небесный исполнится суд,
и кастальский родник обнаружат внезапно,
и пришельцев своими легко назовут.

Август 2018

БАЛЛАДА О ВОДЕ

Две пригоршни воды! А перед тем
почти что сутки ни единой капли.

Запас дорожный мёртво опустел;
мы знали, что возможности иссякли
в той местности источник отыскать,
и было решено разбить стоянку
и всем поспать: а утром спозаранку
извилины ещё прополоскать
и предлагать любую дребедень
в надежде на отчаянность удачи…

Границу прежней жизни обозначив,
упала тьма. И вспыхнул новый день.

Кто под открытым небом ночевал,
тот знает о превратностях ночлега.

Но летней ночью выпаденье снега
в степи, где приключился наш привал?!

Рассказывать мне байки не с руки –

я помню утро с ясностью сполоха:
на листьях сныти и чертополоха
виднелись всюду белые комки.

Собрать их тоже стоило труда
в отряде, изнывающем от жажды;
две пригоршни, однако, выпил каждый:
какая-никакая, а вода!

И нам, конечно, было невдомёк,
бурившим степь ретиво и усердно,
за что была планида милосердна
и кто из нас причиной быть бы мог.

Но знали мы, что это неспроста,
и кто-то молвил утром на совете:

– Что, если этот снег для нас пометил
какие-то особые места?

Мы запустили двигатель тогда,
и бур буравил высохшую почву
и к середине дня добрался точно
до горизонта, где была вода.

Две пригоршни на каждого! Потом,
до темноты трудов не прерывая,
бурили мы и думали о том,
что есть вода – и есть вода живая…

Январь 2019

БАЛЛАДА О МРАМОРНОМ ДОГЕ

Мраморный дог был получен щенком из датского королевского дома;
более никогда и нигде я не видел такого дога –

размером с телёнка он взрослым стал и столь живописной масти,
что с лиц людских при виде его слетали любые маски;
оставался испуг, но был испуг с немым восторгом, однако:

неужели такое чудо чудес – это всего лишь собака?

А хозяин его был врач, мой друг, мужик серьёзного роста,
состоящий весь из прямых углов, словно вышел из Окон РОСТА,
и он говорил мне, что этот дог понимает слова людские
и вообще знает о том – люди, они какие,
и ежели в доме некий гость почему-то не нравился догу,
он за спиной у гостя сидел, ничуть не тая тревогу.

А если дог полагал, что тут не надобно караула,
он весь вечер тихо лежал возле хозяйского стула
и только в ему положенный час на кухню шёл ненадолго,
чтобы так же тихо съесть приготовленное ведёрко.

А когда уходили гости, он в прихожей с хозяином рядом
сидел и каждого из гостей провожал внимательным взглядом.

Я бывал в этом доме не раз и не два, я бывал многократно;
дог со мной обращался вполне равнодушно, но аккуратно –

не сидел за спиной и на меня не косился, когда мне случалось
походить по гостиной, словно его это никак не касалось;
но когда я прощался, он клал мне в прихожей лапы на плечи,
чтоб в подбородок быстро лизнуть, что означало: пока, до встречи.

И вот однажды в моей судьбе случился излом сюжета,
и я приехал к другу-врачу испросить у него совета.

Я горестно присел у стола, а врач, как обычно, напротив,
а дог всё кругами ходил и ходил, не реагируя вроде,
и вдруг уселся возле меня, изобразив утомленье,
и тяжёлую морду свою мне положил на колени.

Почти полвека с тех пор прошло, а я и сегодня помню:

были строги его глаза, когда он смотрел в лицо мне;
долго так не мигая смотрел, словно сказать желая:
я тоже мог бы тебе помочь, но что у меня, кроме лая?

А ты богат – словами богат, и устно, и на бумаге,
и не нужны тебе ни врачи, ни колдуны, ни маги.

Доверься словам, всю правду скажи, богатством своим владея,
и та, что сумеет проникнуть в них, станет судьбой твоею.

Излом биографии? Да, излом – но не себя, не своей природы;
останься собой – и будешь таким долгие-долгие годы.

А много позже, уже подводя предварительные итоги,
ты вспомнишь меня и напишешь тогда «Балладу о мраморном доге».

Февраль 2019

БАЛЛАДА О СТАРОМ КОМОДЕ

На давнишние вещи опять возвращается мода:
радиола, торшер, с говорливой кукушкой часы…

Даже тянет залезть в глубину пожилого комода,
а не то обновить и поставить в дому для красы.

А его обновить современной потребует склейки;
но и в этом торшере не лампа, а светодиод;
говорливая птица использует мощь батарейки;
в радиоле внутри дигитальный процессор поёт.

Мода – что говорить? – с покупателем просто блефует,
предлагая предметы, что снова приятны для глаз.

А комод – погляди – ценным деревом тихо бликует
и не требует вовсе себя выставлять напоказ.

Он уже притерпелся к пропахшему пылью чулану –

то уже хорошо, что забыт и не спущен в подвал, –

и в объёмистых ящиках молча хранит неустанно,
что когда-то хозяйке по первому зову давал.

Помнит он – это были добротные нужные вещи,
но они постепенно скрывались в комодную тьму,
чтобы там и застыть, и с годами всё резче и резче

становились ненужными для проживанья в дому.

А жилище заполнили фишки, подделки, эрзацы,
и у всех у них модный, вполне привлекательный вид,
и вздыхает комод, и ему начинает казаться,
что стоит он пустой и не знает, зачем он стоит.

Март 2019

ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА

Стоят в океане на якоре оснащённые корабли.

Сигнал уходит с антенны на искусственный спутник Земли.

Спутник включает программу, на её острие разместив
высочайшего разрешения длиннофокусный объектив.

Облачный слой над городом одолевая с трудом,
система наводки спутника находит улицу, дом,
находит этаж надлежащий и в комнате стол у окна,
благодаря которому поверхность стола видна.

А за столом учёный пишет свой главный труд,
за который земляне потом его вознесут.

Пока же – обед семейный, к нему бутылка вина,
а на столе страница, где каждая строчка видна.

Хищным своим объективом спутник смотрит в окно.

Сделать снимок страницы – плёвое дело! Но
нужны ещё комментарии, нужна путеводная нить;
придётся сеансы связи несколько раз повторить.

А наивный учёный не ведает, что творит:
нередко, когда он пишет, сам с собой говорит –

трудное для пониманья вслух разъясняет он,
не зная, что в стол прилажен чувствительный микрофон.

Так происходит в реальности: благородное существо
всегда узнаёт последним о кознях против него,
а если на всю планету этот вывод перенести,
одиночка всегда бессилен против глобальной сети.

Но в том-то и диалектика, что украденный сверхсекрет
сохранить в производстве никакой возможности нет,
и стоявший близко к разгадке десяток светлых голов
из кожи вон постарается свой ухватить улов.

А уследить за десятком даже глобальная сеть
на сто процентов не сможет; придётся ей зря висеть
над земными материками и над водой морей,

приводя к совершенству звенья структуры своей.

А в это время, естественно, за стенами разных домов
будет о том же думать сотня светлых умов.

Чтоб мысли их отследить и присвоить в конце концов,
не хватит и целой армии технологов-мудрецов.

Значит, нужно ещё наращивать мощь глобальных сетей,
сделать ещё изощрённей уловки ловчих снастей…

Смотрит на мир технология, силой своей горда.

Что ж, велики достиженья – а в итоге беда.

Апрель 2019

ДНЕВНИК

Фантомная баллада

Красивая тиснёная обложка
и текст неординарный, если вник, –

старинный, мной придуманный дневник,
меня же ошарашивший немножко.

Чем он задел? Не ятем и не ером,
не утончённым почерком витым
и даже не пристрастьем к запятым
(для пишущих сегодня непримером),

а тем, что автор, выдуманный мною,
писал не про карьеру и чины
и не про то, что все ему должны,
а про своё призвание земное.

Томило с детства дарованье Божье,
которое так поздно он признал:
свои творенья в дельвигов журнал
послал, себя представив у подножья.

Но Дельвиг в это пасмурное лето
был почему-то непривычно строг
и напечатал только восемь строк,
не дав, по сути, внятного ответа.

Исходом тем не очень удручённый,
он усмирил амбиции свои
и, книжечку издав на кошт семьи,
для прочих стал естественный учёный.

Он мог бы замахнуться и повыше,
когда пошёл бы за своим огнём, –

но Вяземский едва ли знал о нём,
а Пушкин даже имени не слышал.

Он жил среди себе подобных малых
и не желал профессию бросать;

работал, думал, продолжал писать
да изредка печатался в журналах.

Был длинен путь его, но не обиден –

десятилетья проходили так.

А он как будто видел некий знак,
что никому на свете не был виден.

И надо же – в году восьмидесятом
книгоиздатель Вольф прислал письмо,
что, дескать, время подошло само,
что он знаком с почтенным адресатом,

хотя, к его прискорбию, не лично,
а по стихам, и думает о том,
что надобно издать солидный том,
и книга выйдет громко и отлично.

…Всё тот же почерк, чёткий и красивый, –

последние страницы дневника;
но видно, что дрожащая рука
прощальные пометы заносила:

что вышла книга в чём-то полотняном,
где разместился весь его запас;
что критика молчала в этот раз,
и это было непонятно-странным.

Должно, Всевышний так распорядился,
чтоб сразу стало книге забытьё,
поскольку появление её
смотрелось нарушеньем всех традиций.

Пускай над ней одни вопросы реют,
ей никакой не указуя путь;
пускай она хранится где-нибудь,
пока её читатели созреют.

«Всё это без особого значенья, –

писал в раздумье тихий человек,
судьбу итожа, – значит, через век
исполнится моё предназначенье.

И если хоть в одной библиотеке
хотя б один пребудет экземпляр,
я сохранюсь и сохранится дар,
а вот на время или же навеки?..»

Дневник на этом как-то вдруг кончался –

подробный след пятидесяти лет;
чтобы продлить придуманный сюжет,
мне, вероятно, не хватило часа.

Но что поделать, если по окошку
рассветный луч во всю разлился прыть,
и только оставалось, что закрыть
старинную тиснёную обложку.

Июнь 2019

БАЛЛАДА О ДРУГОМ РОБИНЗОНЕ

Место действия – необитаемый остров;
время действия – скажем, что очень давно;
остальное представить заведомо просто:

все читали Дефо и смотрели кино.

Чудом спасшийся после кораблекрушенья,
человек обустроился на берегу,
обзавёлся хозяйством и принял решенье
перед собственной памятью не быть в долгу.

И завёл календарь, вырезая на пальме
небольшие значки по названию дня,
и покуда с вершины плоды не упали,
вёл зарубки по кругу, порядок храня.

Хорошо, было мало капризов погоды,
и плоды упадали два раза в году,
и на пальме соседней зарубками годы
помечал он и жил сам с собою в ладу.

Но однажды, идя возле моря под вечер
в размышленьях, а может быть,

всё же в тоске,
он ошибся и принял за след человечий
след, оставленный просто волной на песке.

Этим пятничным вечером сидя у дома –

возле жалкой хибары, построенной им,

он представил высокого и молодого,
кто его одарит появленьем своим.

Только необитаемым всё же был остров;
смыл наутро прилив отпечаток с песка.

И рутинные дни не пополнились гостем,
но придуманный образ прижился слегка.

И опять год за годом пускался в погоню,
и случайный фрегат показался вдали.

Он спасавших просил

о своём компаньоне;
поискали того, но следов не нашли.

Шансов выжить на острове было не густо;
он об этом не думал – он делал что мог.

Люди скажут: ему помогало искусство.

Или, может быть, так: помогал ему Бог.

Мы не знаем того, как –

то ниже, то выше –

шли изгибы планиды его островной.

Он трудился, молился, старался – и выжил,
и не нужно нам ведать, какою ценой.

Июль 2019

БАЛЛАДА ВОСХОЖДЕНИЯ

В.

Смотрю, задирая голову: странный какой-то дом!

Очень многоэтажный, а лифт не построен в нём.
Взлететь бы на самый верхний, но как, не имея крыл?

Придётся идти по лестнице, а лестница без перил.

И вот иду потихоньку, жмусь всё больше к стене:
приближаться опасно к той, другой стороне.

Можно споткнуться случайно, можно качнуться туда,
где вдоль всего продвиженья подстерегает беда.

А вдруг захочу проверить робкую душу свою,
как ей живётся-можется у бездны на самом краю?

Нет, от греха подальше! Совсем не лёгок подъём:
дом-то многоэтажный, а лифт не построен в нём,
и нужно ступень за ступенью как-то преодолеть,
себе назначая то пряник, а то и хлёсткую плеть…

А всё же не бесполезна мерная эта ходьба,
где из себя по капле выдавливаешь раба,
где учишься замедленью, чтоб в ровном ритме идти,
где учишься пониманью, что нет иного пути,
и сколько б добрых советов ни застряло в твоих ушах,
ты один отвечаешь за каждый сделанный шаг.

А что дрожали колени, что разум бывал в дыму,
что боль и одышка мешали, не нужно знать никому.

И вот я на верхотуре – добрался почти без сил,
и что я намерен делать, сам у себя спросил.

Да, здесь обзор широкий, хоть ветер выбил слезу,
и можно что-то увидеть, чего не видно внизу.

Но там, у подножья дома, пока не вошёл я в дом,
было мне всё знакомо и я был всему знаком.

Знал я там всё, что видел, и видел то, что я знал,
и в трудное восхожденье какой меня чёрт погнал?

Вижу дальше и шире; стою помудревший тут;
я думал, меня услышат, я думал, меня поймут,
но и во мраке ночи, и в свечении дня

совсем никому на свете дела нет до меня!

И тогда я себе ответил: пусть меня судит Бог,
но я восходил, потому что просто иначе не мог.

По собственной доброй воле, не ожидая наград,
всему вопреки взошёл я и очень этому рад.

А порадовался – и хватит, и снова пряник и плеть:
спускаться тоже непросто. Надобно уцелеть.

Сентябрь 2019

РАДУЖНАЯ БАЛЛАДА

В.

Дело давнее совсем, а вот помню до сих пор:
двухэтажный дачный дом у платформы Кратово;
на веранде застеклённой мастер выложил узор
из цветистых ярких стёкол ромбами-квадратами.

И когда бывало солнце (это значит, не всегда),
вся веранда озарялась многократной радугой,
но и в дождь бывало так: по стеклу текла вода,
переливами цветными наше зренье радуя.

Это был второй этаж, окружённый соснами;
я прожил там две недели – так сошлось в то лето.

Был в мансарде мой топчан, и глазами сонными
я смотрел по вечерам на жилище это.

А с утра спускался вниз по скрипучей лестнице
и сидел я на веранде, думая о том,
что Господь тому даёт, кто вставать не ленится, –

потому что сладко спал населённый дом.

А давал Он мне тогда радужные виды,
соблазнял меня тогда радужными планами,
где смогу я позабыть прежние обиды,

где мои дороги станут ровными и плавными.

Оставалось лишь найти самолёт с пилотом –

был такой красивый план и такой возвышенный!..

А пошла моя судьба по глухим болотам,
а пошла моя судьба по пустыне выжженной.

Но и там я знал и верил, что ещё не кончен путь,
что не зря Господь манил тем виденьем радужным, –

нужно просто притерпеться, и придёт когда-нибудь
вид с балтийским небосводом и строеньем ратушным.

И со мной там будет вместе та единственная в мире,
у которой в день текущий нет ко мне внимания,
но Господь уже поставил в ряд с моленьями моими
и её библейский облик, и в глазах мерцание…

Сентябрь 2020

МАЛЕНЬКАЯ БАЛЛАДА

Скептики поверят мне едва ли,
лишь повертят пальцем у виска,
но мои стихи существовали,

прежде чем писала их рука.

Сколько раз давал себе отсрочки,
словно спотыкался о порог:
было чувство неудачной строчки,
и никак продолжить я не мог.

Что ж, забросить? Но порой ночною,
словно в чаще новая тропа,
медленно всплывала предо мною
полностью готовая строфа.

Вот уж ни прибавить, ни убавить,
как заметил некогда поэт,
и одна надежда, что на память, –

чтоб её не погасил рассвет.

Я находку записал наутро,
памяти хватило и чернил.

Выглядит красиво, даже мудро –

а вот я ли это сочинил?..

Ноябрь 2020

ШАХМАТНАЯ БАЛЛАДА – 3

Два старика, седых и лысых,
опять за шахматной доскою.

Со времени их первой встречи
прошло на свете двадцать лет.

Ручей гордыни как-то высох,
им больше хочется покоя,
но, чувству этому переча,
они готовы дать ответ.

Жизнь задала вопрос обоим:

что есть для каждого победа,
особенно когда со славой,
и так ли вкус её высок?

Тут надобна разведка боем,
а не спокойная беседа,

но как на злость найти управу,
когда она стучит в висок?

Не так уж трудно постараться
ответить честно и открыто –

но самого себя я вижу
по обе стороны доски!

И наше общее пространство
войной на лагери разбито,
и правдой я себя обижу
и не подам себе руки.

Мы очень разные натуры,
хотя была одна эпоха:
один – внимательный и точный,
другой – мечтатель-фантазёр.

А чёрно-белые фигуры
повадки наши помнят строго –

тот знаменит защитой прочной,
а тот атаку распростёр.

Но вот-те на – в единстве редком
мы просто-напросто устали;
болезни наши, наши беды
ни позабыть, ни излечить.

Скользя по чёрно-белым клеткам,
мечтать о славе перестали
и пораженье от победы
уже не можем отличить…

Декабрь 2020

БАЛЛАДА О СТАРОМ САДЕ

Сад был большой, ухоженный, цветущий,
с достатком удобрений и воды.

В его зелёной и прохладной гуще
висели густо вкусные плоды.

Всегда была там ровная погода;
он солнце благодарственно вбирал,
и расцветал в любое время года,
и зелени в окраске не терял.

Вы скажете: таких садов немного,
а может быть, и вовсе в мире нет.

А я скажу: всё на земле от Бога,
и может быть, тот сад – Его секрет.

Увы, живые существа не вечны;

прошли века в календаре земли,
и дерева, не изменяя внешность,

к последнему порогу подошли.

А жители окрестные забыли,
что этот сад не входит в их права,

и постепенно дерева срубили
на стройку или просто на дрова.

И вот пустырь, и только где-то сбоку
единственное дерево стоит –

под рубку не попавший, слава Богу,
и плодоносный всё ещё старик.

Стоит, в привычном облике страданье,
из дождика к нему течёт вода,

зелёный, весь увешанный плодами –

и позабытый всеми навсегда.

Январь 2021

БАЛЛАДА БЕЗ НАЗВАНИЯ

В.

Он её увидел во сне.

В доме была тишина.

И в кристальной той тишине
осознал, что это – ОНА.

Он не то чтоб утратил покой
и не вглядывался во тьму,
но признал: красоты такой
не случалось видеть ему.

И прошло одиннадцать лет.

Как он жил? А просто был жив.

Те лета оставили след
в нём, мечту его притушив.

Как-то в поезде ехал он,
привычно дремал у окна.

Не заметил, когда в вагон
среди прочих вошла она.

Села тихо против него,
извлекла из сумки журнал.

Он почувствовал торжество,
потому что её узнал.

Обратился он к ней: «Теперь
вам от меня не уйти!»

Отвечала, глянув на дверь:
«Так ведь мы же оба в пути.

Как уйти? В соседний вагон?

Ведь не выскочишь на ходу!..»

И тогда он поведал про сон,
про свою мечту и беду.

Но не удивилась она,
сбивчивый слыша рассказ,
и только печаль одна
была в глубине её глаз.

«Сколько? Одиннадцать лет?

Да не было тех времён!

Вы взяли счастливый билет,
который вернёт ваш сон.

Счастливая колея
жизнь поставит вверх дном –

не зря оказалась я
с вами в вагоне одном.

Я видела этот сон
и в нём я видела вас,
и не был мне странным он,
сбивчивый ваш рассказ.

Перебираю опять
все встречи в моём кругу
и только чудом назвать
нашу встречу могу.

Мы можем предаться мечтам,
пока нас поезд везёт,
до конечной – а там
просто как повезёт…»

Май 2021

ВНЕВРЕМЕННАЯ БАЛЛАДА

Повстречались мы в Киммерии у подножия Митридата;
я приехал из Иудеи, ты – из Волжского каганата.

Непростыми были маршруты, к ним никто нас не приневолил,
просто наш Господь милосердный разминуться нам не позволил.

Я родился и рос в пустыне, где от жара каменья стонут,
а зимою ливни такие, что громадные глыбы тонут.

А в твоей степи прикаспийской летом жарко, как в Иудее,
но зимою снежные вьюги не кончаются по неделе.

А вот здесь, у Чёрного моря, золотая погода нежит.

После всех непростых маршрутов отчего бы нам здесь и не́ жить?

Отчего не растить детишек у подножия Митридата,
вспоминая реже и реже всё, что с нами было когда-то?

Так наивно мы порешили и, как все, старательно жили,
но исконные киммерийцы нас всегда считали чужими.

Слава Богу, что без эксцессов, но всё чаще мы вспоминаем,
что лежит в горах Иудейских древний город Ерушалаим.

Столько минуло поколений, а нисколько образ не тает:
нам его не хватает очень – но и нас ему не хватает!

Ну, а тут за наши старанья неизбежно будет расплата;

так чего же мы ожидаем у подножия Митридата?

Мы собрались за две недели, мы оставили всё, как было,
и с попутным ветром былое потихоньку от нас уплыло.

Мы приехали в Иудею, и взошли мы в Ерушалаим,
и живём, как велит нам Книга, а иного и не желаем.

Восхожденье далось непросто, да и годы согнули плечи;

далеко теперь Киммерия и заволжская степь далече.

Только сны иногда приходят, хоть земля ничуть не поката,
где себя молодыми видим у подножия Митридата…

Август 2021

БАЛЛАДА О ДОМЕ В ЛЕСУ

Загадка домика лесного,
в котором не живёт никто,
который, несмотря на то,
нередко вспоминаю снова –

его немытое окно,

его нетопленую печку
и на столе большую свечку,
зажжённую не так давно.

Я вижу жёлтое окошко –

оно рассеивает тьму, –

а кто зажёг и почему,
пофантазирую немножко.

Я не был в тех краях давно,
но всё же много знакомо,
и в том числе хозяин дома –

его не помнить мудрено.

Уже тогда он был немолод
и редко жил в своём дому:
тяжеловато одному –

вода, еда, зимою холод.

Его жену уела хворь,
а дети разошлись по свету,
и одиночества помету
попробуй у судьбы оспорь!

Не каждому и по плечу,
оно с годами всё бездонней…

Но всякий раз, как был он в доме,
то на ночь оставлял свечу
в надежде, что случайный путник,
увидев жёлтое пятно,
нежданно постучит в окно
и посидит потом на кухне,
попьёт чайку, поговорит,
расскажет о своих дорогах –

а ведь и нужно-то немного,
когда в ночи свеча горит.

Но время шло, ползло, летело,
и не всегда огонь горел.

А что хозяин постарел,
прохожему какое дело?

Я побывал в сторонке той
с каким-то новым порученьем
и там заметил с огорченьем,

что дом стоит совсем пустой.

Хозяин съехал насовсем,
а, может, и ушёл со света?
Но, впрочем, были слухи это,
не подтверждённые ничем.

А там, где я жильё снимал,
когда спросил я, отвечали,
что как-то странно со свечами –

а я тогда не понимал.

Но вот я по лесной дороге
иду, когда уже темно,
и вижу жёлтое пятно –

и сами убыстрились ноги
по направлению луча,
что вышел из лесного дома,
где всё привычно и знакомо,
где на столе горит свеча!

Вот дом уже невдалеке;
я замедляюсь, насторожен:
похоже, дом давно заброшен,
и даже дверь не заперта.

И никого совсем снаружи,
и никого совсем внутри,
всё в паутине и в пыли,
и стол на кухоньке порушен.

Понятно, что и свечки нет,
да кто б её зажёг сегодня?

Но если не рука Господня,
тогда откуда льётся свет?

Сентябрь 2021

БАЛЛАДА О ВОЗВРАЩЕНИИ

– Ты вернёшься, – он ей при прощанье сказал, –

знаю точно, ты будешь со мною! –

и потом ежедневно ходил на вокзал,
чтобы длить пребыванье земное.

Ожидаемый поезд раз в сутки ходил;
ожидал он до полной разгрузки,
а потом в привокзальный кабак уходил,
чтобы горе осилить по-русски.

Время шло в мельтешении сумрачных дней;
приезжали знакомые люди,
привозили жестокую правду о ней,
чтобы знал: возвращенья не будет.

Он вернулся в привычный и ровный поток –

жил, работал, встречался с друзьями…

Лишь с одним ничего он поделать не мог –

с ощущеньем, что всё это в яме.

И предел положить сам себе приказал,
чтобы выпростать крылья из ямы, –

и в исконное время пошёл на вокзал:
и в приказах бывают изъяны.

Видно, чашу свою не допил он до дна
и стоял, как и раньше, в надежде.

Из пришедшего поезда вышла она,
исхудавшая, в хмурой одежде.

Чтобы встретиться, нужен был маленький шаг,
но куда-то пропала отвага:
в совпаденье приезда увидел он знак –

и не сделал начального шага.

Он не смог бы тогда объяснить, отчего
был недвижен в теснине вокзала.

А она, проходя, не узнала его…

Неужели и впрямь не узнала?

Октябрь 2021

БАЛЛАДА ИЗ КОМАНДИРОВКИ

Съездил в городок провинциальный,
подписал, проверив, чертежи,
и сижу перед дорогой дальней:
что бы сделать просто для души?

Доброе начало в человеке,

а ему ответом – дребедень:
плановый ремонт в библиотеке
и в музее санитарный день.

В местном драмтеатре нет аншлага,
даже хуже – зал полупустой;
тоже дело, хоть попозже лягу –

высплюсь, путь обратно непростой.

«Смерть Ивана Грозного» на сцене;
в ЦТСА играл Андрей Попов…

Я не жду, конечно, повторенья,
здешний исполнитель не таков.

Но не жду, признаться, и антракта,
и зевотой челюсть не тяну,
потому что к середине акта
у спектакля я уже в плену.

Что сюжет? Известен он заране;

ново понимание того,
что, по сути, дело не в тиране,
дело в окружении его.

Это ведь бояре порешили
быть рабами, лишь бы только жить,
и они тирану разрешили
что угодно над собой вершить.

Всё это написано поэтом
в тексте пьесы и доступно всем,

но актёры говорят об этом
как-то по-домашнему совсем!

А тиран – так буднично сказал он
о своём бессмертии в толпе,
что тяжёлый страх повис над залом:
стало как-то всем не по себе.

И потом в гостиничном покое
до рассвета я не мог уснуть:
страх! И состояние такое
продолжалось весь обратный путь…

Ноябрь 2021

БАЛЛАДА СТАРОЙ ДАЧИ

На чердаке лежал бумажный хлам –

большие папки, старые журналы,
газетные подшивки, – груз немалый,
всё в беспорядке, с пылью пополам.

Владелец был глубоким стариком.

Он умер и оставил незадачу:
наследники продать решили дачу,
договорились быстро и тайком,

но всполошился зарубежный внук –

потребовал, чтоб не было скандала,
ему отдать бумажные завалы
(покойный дед был доктором наук).

А значит, нужно разобрать чердак,
спустить, очистить, разложить в коробки
и отгрузить маршрутом некоротким…

Решили, обсудив: да будет так!

И для работы наняли артель,
а чтобы не зависеть от погоды,
внук оплатил артельные расходы,
преследуя неведомую цель.

Два мужика пришли и принесли
верёвку, блок, подобие корыта
и стали разбираться шито-крыто
в бумажной гуще и в густой пыли.

Внук дедово наследство получил,
газеты сразу выбросил на свалку,
журналы тоже, хоть и было жалко,
а папки постепенно изучил.

Там шли препринты и черновики,
а в основном рабочие тетради,
и ради них была затея – ради
того, что шло науке вопреки.

Внучок запомнил с давних детских лет,
что́ дед сказал в случайном разговоре,
гуляя с внуком, сам с собою споря,
а был он вольнодумец, этот дед!

Сказал, что тайну памяти раскрыл,
но в этом никому нельзя признаться:
ему не только не сорвать оваций,
но и вполне останется без крыл…

И внук подумал: если в наши дни
отыщутся следы открытий деда,
то это будет крупная победа –

ведь и поныне всё ещё в тени!

Он за тетрадью одолел тетрадь,
пока добрался до семидесятых,
где в поисках, намёках, результатах
сумел по крохам кое-что собрать.

И получались сильно, как экстаз
в моменты основного постиженья, –

обрывки мыслей, но без продолженья,
что память наша – в нас, но и не в нас!

Рукою деда выведен итог:
«Ещё сто раз я мог бы всё измерить,
но, видно, нужно в Провиденье верить –

про память знаем только я и Бог!»

Но к новой фазе не был внук готов:
в тетради вожделенной вместо клада
лакуна возникает, где не надо, –

след от десятка вырванных листов.

И дальше запись: «Я ведь не злодей,
чтобы в дальнейшем допустить такое:
кто управляет памятью людскою,
тот превращает в роботов людей.

И вот свой след уничтожаю я;

Когда-нибудь опять откроют это,
но добрая гуманная планета
его возьмёт на благо бытия.

А нынче я смолкаю».

И обрыв,
и далее совсем другая тема –

заметки о явлении тотема,
что он бывает мощен и красив;

о судьбах и влиянии светил;
о разных толкованьях сновидений;
но более не проявился гений,
который тайну памяти раскрыл.

А Провиденье было только раз…

Он долго жил, и не сказать, что гладко.

И весь итог – великая догадка,
что память наша в нас, но и не в нас.

Январь 2022

БАЛЛАДА О ГОВОРЯЩЕМ ПОПУГАЕ

Старик давно проживает один, потому, никого не пугая,
может когда угодно спать и обедать когда захочет.

Это не потревожит никак говорящего попугая –

тот привычно крикнет «Дурррак! Дурррак!», после чего захохочет.

А старик попугаю скажет в ответ, угревшись под пледом в кресле:

«Это ведь ты обо мне кричал, ничуть не боясь обидеть.

Друзей-ровесников нет давно, но во сне они все воскресли;
да что-то с памятью произошло – не смог их ли́ца увидеть.

Мы были молоды – я и они, – когда началось общенье;
не было разночтений у нас и не было тайн меж нами.

А приснился торжественный пышный зал, громкое помещенье,
где какое-то награжденье велось правящими чинами.

Друзья сидели в первом ряду, и поднимались на сцену,
и нужные говорили слова, слегка сгибаясь при этом.

И все понимали, что для них это действо действительно ценно,
и сознавали, что каждый из них вправду был хорошим поэтом.

Это не воспоминания, нет, – я не присутствовал в зале, –

но уверен, что сон возник не на порожнем месте.

Я не сидел в первом ряду, меня туда и не звали,
но так ли, иначе, а целая жизнь с ними прошла вместе.

Я несомненно был дурак – правильно птица кричала! –

я верил, что это не просто дружба, я верил, что это братство.

Иди теперь пойми разбери, где расхожденья начало,
но в зал не позвали меня потому, что я не стал бы сгибаться.

По праву они знамениты теперь, а про меня забыли.

Моя судьба в мои-то года уже ничего не пророчит.

И получается, что они действительно умными были,
а мне опять попугай покричит, после чего захохочет».

Апрель 2022