КРУГ

Поэма

ОТ АВТОРА. Все персонажи и коллизии поэмы вымышлены.

Любое сходство с реально живущими или когда-либо жившими

людьми и событиями является просто совпадением.

1.

Дом построил знаменитый адвокат,
триумфатор очень громкого процесса,
о котором день и ночь трубила пресса
приблизительно сто двадцать лет назад.

Получив тогда изрядный гонорар,
пригласил он мастеров архитектуры,
и они в ладу со свойствами натуры

в Кореизе обустроили гектар.

Сохранился многокрасочный плакат,
напечатанный к открытию усадьбы,
да в газете фотография со свадьбы:
на француженке женился адвокат.

Век родился. Сын родился. В доме лад.

Пятый год. Немало крови, много шуму.

Адвокат от либералов избран в Думу,
даже может стать министром, говорят.

Он и так у всей России на виду.

Сын взрослеет и становится при этом
пусть негромким, но замеченным поэтом
с первым сборником в семнадцатом году.

Но в Крыму дела семьи пошли не так:
там в начале восемнадцатого года
власть явилась и от имени народа
реквизировала крепкий особняк.

Слава Богу, не причислили к врагам,
а ведь запросто могли в матросской массе!..

Вышли в море на случившемся баркасе
и отправились к французским берегам.

2.

Когда появлялись вместе, выглядели красиво –
голубоглазый Валдис и черноглазая Рива.

Но вместе случалось редко: он – секретарь райкома,
она – врач-хирург в больнице, тоже не часто дома.

Жили они все годы удобно, но не богато
в сохранившемся чудом имении адвоката.

И с ними росли-поднимались в помощь силам и нервам
дочь – в шестом уже классе и сын – пока ещё в первом.

У Валдиса дел по горло – вся здравница им ведома;
люди весь день в кабинете, а нередко и дома.

Слышались в доме русский, тата́рча, идиш и мова,
пока не забрали Валдиса в мае тридцать седьмого.

Хирург – профессия нужная, и Рива осталась в больнице,
но многие из окружения стали её сторониться.

Она рассудила здраво: дальше будет лишь хуже –

детей собрала и уехала туда, где не знали о муже.

А в особняк адвоката хозяин вселился новый –

из молодых да ранний, то есть на всё готовый.

Имя его неизвестно, лицо никому не знакомо;
увозят в закрытой эмке, в ней же привозят к дому.

Те, что к нему приближены службой или судьбою,
его называют по званию, Хозяином – меж собою.

Дом окружили оградой, высокой и без просветов.

У входа стоит охрана, вопросы к ней – без ответов.

В годы войны оказался в самом центре событий –

на Конференции в Ялте был в высочайшей свите,
курировал безопасность как знающий эту местность,
о чём даже вождь народов был поставлен в известность.

А ещё изгонял из Крыма, пепел жилищ развеяв,

в сорок четвёртом татар, в сорок восьмом евреев.

А в пятьдесят третьем, когда сыр-бор заварился,
после ареста Берии бесследно он испарился…

3.

Одесса, Варна и Константинополь,
Салоники, Палермо и Марсель…

Куда быстрей по суше, но Европа
сейчас в огне – ну, вот и карусель.

И с каждым днём чужбина на́ день ближе,
и на́ день дальше дом, в котором рос. 

Но всё же, наконец, они в Париже.

Что делать – пребанальнейший вопрос.

Сын адвоката выбирал не очень:
раз всё с нуля, то нечего искать.

Пошёл на кинофабрику рабочим –

прожекторы и камеры таскать.

Однажды, стоя возле режиссёра,
снимавшихся прожектором слепя,
он обратил вниманье на повторы –

и обратил вниманье на себя.

И режиссёр сказал: – Послушай, парень!

Вся жизнь у освещенья – что за жизнь?

Есть у меня заброшенный сценарий;
давай его поправь – и покажись!

…И пролетели два десятилетья,
когда он стал богат и знаменит.

Но в странном страхе надвигалось третье:
задуматься – и сразу зазнобит.

Казалось бы, ушли от диктатуры,
а тут под боком новая взросла.

На северо-востоке небо хмуро –

опять война, и бедам нет числа.

Во Франции опять солдаты рейха,
как будто смотришь старое кино…

Он чудом выжил, а жена-еврейка
как бы случайно выпала в окно,

когда за ней пришли однажды утром,
и утешенье полумертвецу:
её решенье оказалось мудрым –

своею волей подойти к концу.

А он провёл ещё десятилетье,
всё удивляясь: надо же – живу!

Но тут подул с востока свежий ветер,
и он поехал по делам в Москву.

4.

Девчонки многие красивы,
достойны чьей-нибудь мечты. 

Но дочка Валдиса и Ривы
была особой красоты:

блондинка с чёрными глазами,
грудь высока и тонок стан…

Снимать её – такой экзамен
держал киношный Казахстан.

Одёжка – что сказать? – убога,
да и причёска – не совсем…

Но дарование от Бога,
уж это было ясно всем.

Фильм, где она в заглавной роли
и в самом цвете юных лет,
в Москве дотошливо пороли,
но всё же выпустили в свет.

Хватило бы того успеха
на студии в Алма-Ате –

так тут ещё француз приехал
дивиться этой красоте.

Короткая командировка,
два раза он менял билет
и чувствовал себя неловко
при разнице на тридцать лет.

Полгода пролетели скоро,
опять Алма-Ата, Москва…

От этого его напора
её кружилась голова.

Но не было уже им странным,
что встретились не так давно.

А тут успех: по всем экранам
пошло французское кино.

А русское кино – в Париже;
сенсацию, мой друг, творишь!

А эти – всё теплей, всё ближе…

И он увёз её в Париж.

5.

А что же дом на склонах Кореиза?

Ему менять владельцев не впервой. 

Но чтобы не зависеть от каприза,
решили: пусть он будет гостевой.

Начальники меняются не часто,
но каждому попробуй угоди!

Приемлемый комфорт сооруди –

и можно не зависеть от начальства.

Покрасили, почистили, помыли,
пристроили купальню и гараж,
и на дежурстве два автомобиля –

нормальный усреднённый антураж.

А гости из Москвы и Ленинграда,
из Минска, Душанбе, Алма-Аты,
и с ними отношения просты:
в конце всегда перепадёт, что надо.

Администратор – отставной майор –

жил не тужил, как сыр катаясь в масле,
о том заботясь от начальных пор,
чтоб отзывы хвалебные не гасли.

Дом потихоньку всё-таки ветшал
(своя рубашка точно ближе к телу!)
и как-то резко подошёл к пределу:
администратор явно оплошал.

Поехало строенье вкривь и вкось,
одна ограда и стояла стойко,
а для ремонта денег не нашлось –

во всей стране случилась перестройка.

Дом кое-как лесами окружён,
и кое-где карнизы обвалились,
и первыми от дома отделились,
естественно, купальня с гаражом…

6.

Виктор, сын киномагната и актрисы,
унаследовав отцовский капитал,
заниматься этим бизнесом не стал –

у него совсем иной талант открылся.

Это мама называет просто Ви́ктор –

по-французски он, конечно же, Викто́р.

Сделал резко на компьютеры упор
и стезю себе строительную выбрал.

Строит в Бельгии, Бахрейне и Китае
корпорация «Викто́р и сыновья»,
и проводит эта строгая семья
больше времени не сидя, а летая.

То в Перу к переговорам всё готово,
то на бирже где-то в Токио обвал…

Очень редко выпадает интервал,
чтобы Виктор находился долго дома.

Но удача поджидает неспроста
тех, кто ждёт её и риска не боится.

И семейного архива полнота
открывается как новая страница.

Вот коричневое фото: дедов дом –

и красивый, и построенный с уменьем.

Что семья владела некогда именьем,
на сегодня представляется с трудом.

Остаётся только справки навести,
сохранилось ли в житейских передрягах –

или слабый след, оставленный в бумагах,
да, как пепел, сожаление в горсти?

Год ушёл на наведение мостов.

Постепенно и надёжно узнаётся:
дом разрушен, а участок продаётся,
но купить никто пока что не готов.

Всё обдумал и решил месье Виктор
(и никто его теперь не остановит),
что участок у подножья Крымских гор
купит он и дом семейный восстановит.

7.

Дом возродился в новейшей компьютерной версии
по сохранившимся снимкам, эскизам и планам.

Но иногда сновиденья сбываются вещие
и говорят, что действительность видеть пора нам.

Скромно отметили, впрочем, с ТВ и газетами;
Виктор давал интервью и гостям улыбался.

Лёгкий банкет превратился в тяжёлый поэтому;
поздно уснул и наутро с трудом просыпался.

Позже припомнил, что снилась ему канцелярия,
где у чиновников круглые стёртые лица.

Лишь обратишься в надежде на каплю внимания –

все начинают уж очень усердно молиться.

Так и ушёл, не найдя никакого решения,
но понимая, что тут начинаются беды.

А через несколько дней получил приглашение –

власть в Симферополе скромно звала для беседы.

Власть – это власть, украинская или российская;
он и поехал, был принят каким-то вельможей.

Тот улыбался, глазами по столику рыская,
в куче бумаг надлежащую выудил всё же.

Тут и закончилось скромное это сидение,
стал он прямым и по-своему даже свободным:

– Суд ликвидировал ваши права на владение,
нынче оно объявляется общенародным!

Можете это в судебном порядке обжаловать,
только учтите, что дело не в букве закона.

Вашим затратам людей не удастся разжалобить:
там, где история, мнение их непреклонно!

Виктор не спорил, поскольку он знал родословную;
закономерность – совсем не пустячное слово.

И на прощание фразу сказал он беззлобную:

– Круг завершается – и начинается снова.

Май 2016