вверх | назад
|
ПОЗДНЯЯ ЛЮБОВЬ цикл стихотворений 1. Вечереет, и сонно над плёсом с еле слышными плесками рыб, и в слоистом тумане белёсом затерялся дороги изгиб. Вечереет. Над церковью старой тихо плавают первые сны. Подойду и присяду устало и на плёс погляжу с крутизны. От кострища на ближней излуке сизо-пепельный стелется чад... Вечереет, и странные звуки приглушённей, но тоньше звучат. 2. Август. Падают звёзды. Ночь душна и нежна. У скрипучего моста наконец тишина. Стала жаркой погода в эти именно дни, и почти за два года наконец мы одни. Счастье смешано с болью, но без примеси лжи. С нашей поздней любовью что нам делать, скажи. Как ее мы открыто (не скажу – напоказ) охраним от сердитых, от завистливых глаз? Но не нужно печали, и кольца не снимай. Август, пусть и в начале, – это всё же не май, и пора звездопада наложила печать: ни касанья, ни взгляда большинству не понять. Лишь мгновение светит фиолетовый свет. Никому не заметен наш двойной силуэт. Лишь мгновенье на роздых губ моих и твоих... Август. Падают звёзды. Загадай на двоих. 3. Лиловым сполохом окно взорвалось, и тьма после этого стала бездонней, и снова лишь запах любимых волос, и грудь ускользает от жарких ладоней. А ливень гремит о стекло и карниз, гремит всё настойчивей и непреклонней, а мы воспаряем и падаем вниз, а мы на излёте и лето на склоне. Ты, я и гроза – мы сегодня втроём, а завтрашний день будет чуть покороче, и вновь загорятся во взгляде твоём сполохи грозы и созвездия ночи. 4. Юла вращается, вращается юла на полированной поверхности стола, от частых прорезей певучая, сквозная... Следит ребёнок очарованно за ней, не зная плотности уже ушедших дней и предстоящих дней тем более не зная. Юла вращается, вращается юла, я наблюдаю, и печаль моя светла, – она ребёнку не дана, и слава Богу. Гудит игрушка потревоженным шмелём, ребёнок думает о чём-то о своём, а я – о том, что мы стареем понемногу, идём в долину с перевальной высоты, и худо-бедно избегаем суеты, – но этот опыт наш не надобен ребёнку. А он всё думает, губами шевеля... Земля вращается, вращается земля, – не поспеваете? – пожалуйте в сторонку!.. 5. Шум колёс нарастает и гаснет – это значит, что рядом дорога. Что такое мечта о Пегасе для восьмицилиндрового бога? Он глотает пространство и время – своего всевладычества сцену, – вдоль дороги дома и деревья превращая в размытую стену. Мы уходим, ему не переча, – мы уходим в заполье, в залесье, мы уходим в замостье, в заречье, чтобы там отыскать равновесье. Это дело не на день, не на год – мы уходим, прощание скомкав, не для сбора грибов или ягод, а себя собирать из осколков, и наращивать мышцы и жилы, подчиняясь различным работам, и шагать с ощущением силы, и однажды за тусклым болотом обнаружить поляну лесную, где пасутся крылатые кони, подойти к жеребёнку вплотную, хлеб ему поднести на ладони, и в глаза набежавшая влага освятит это чудо живое – как он сделает шаг и полшага и к плечу припадёт головою. 6. Коричневый прибой на каменной косе, коричневый песок на пляжной полосе, кофейный аромат из ближнего буфета, холодный ветер, дождь – и это тоже лето. Коричнево сквозят прибрежные леса... Что толку сожалеть? – такая полоса. Коричневые дни нас удивят едва ли – и белые не раз, и чёрные бывали. Холодный ветер, дождь, набухшая трава, чуть медленнее шаг, чуть ниже голова, не разжимая рук, – а в небе ни просвета, и солнце лишь в глазах, и это тоже лето. 7. Едва доносится в окно гул отдаленного прибоя, едва доносится ко мне твоё дыхание во сне, и есть на свете целый свет, и есть на свете мы с тобою, и на Божественных весах единства эти – наравне. А по соседству, может быть, и даже просто за стеною мужчина с женщиной лежат, объятые истомным сном, и для единства этих двух мы попадём во всё иное – в их окружающую жизнь и гул прибоя за окном. Различье наше только в том, что их дорога вся в начале, а в нашей части бытия светила перешли зенит, и в нашей радости всегда частица горькая печали, и после нашего тепла всегда немножечко знобит. А за ночь тучи разнесло, и снова небо голубое, и нежно-розовый восход уже крадётся по стене, и по соседству никого – есть только мир и мы с тобою, и на Божественных весах единства эти – наравне. Август 1989 Пярну |