*    *    *

 

                Нет, никогда, ничей я не был современник…

                                                          Осип Мандельштам

 

Я современник Бродского и Борхеса,
я современник Фолкнера и Фриша,
но у меня в душе два чувства борются,

и не скажу, что ниже, а что выше.

Я понимаю, что они великие
и рядом с ними я не виден вовсе,
но это ведь не вера, не религия,

и могут быть совсем другие оси
координат, масштабы и сравнения,

и, может быть, в каком-то варианте,
хотя они чуть меньше будут гении,
мне тоже не откажется в таланте?

А впрочем, это помыслы лукавые –

не ждите доказательств непременных:
когда пишу, не думаю о славе я,
когда пишу, ничей я современник.

Тогда мне ни к чему реклама броская,
тем более – услужливая крыша:
когда пишу, не думаю про Бродского,
когда пишу, не думаю про Фриша.

А вот когда написано – пожалуйте,
любые параллели не обидят,
не будет от меня и тени жалобы,
что судьи-то не слышат и не видят.

 

Январь 2018

 

 

*    *    *

                                                                             В.

 

Дело женское – ждать; ожидая, в мираж превращаться;
а мужские дела – уходить и потом возвращаться,

и любимой своей приносить заповедное что-то,
что не враз объяснимо: а просто такая работа.

 

Крепкий посох в руке и котомкой нагружены плечи;
ухожу на рассвете, и путь мой далёко-далече,
а моё возвращение целью похода ведомо
и, конечно, призваньем – оно и уводит из дома.

 

Представляю тебя ожидающей молча, без жалоб;
если б это возможно, за мною по следу бежала б
или, что вероятней, тревожной бы птицей летела –

но того не одобрит моё одинокое дело.

 

А зато возвращение – это заведомо праздник:
будет много рассказов, печальных, весёлых и разных,
и немало находок, записанных прописью скорой,
и одна настоящая – именно ради которой…

 

Февраль 2018

 

 

*    *    *

 

Отвык от холодов, отвык от снегопада,

от окон в серебре узорно-расписном.

Здесь даже и зимой тяжёлых шуб не надо –

вольготно в свитерке обычном шерстяном.

 

Но вот идут дожди и задувает ветер,
и тонкостенный дом остужен и продут.

Сижу себе тогда в продрогшем кабинете
и понимаю: дом – конечно, не редут.

 

Но это краткий срок – неделя, две недели,
и снова жа́рок день, и снова ночь тепла,
и вот уже кусты и дерева надели
цветочный свой наряд – обычные дела!

 

Тепло с дождями встык в земле рождает всходы,
и побоку тогда, что стар и нездоров:
я чувствую тепло не только от погоды,
но от окрестных лиц и от окрестных слов.

 

А с холодами встык идут воспоминанья,
которым я сейчас нисколько не судья:
тяжёлая ходьба, тяжёлое дыханье,
холодная страна, холодная судьба…

 

Март 2018

 

 

*    *   *

 

Старый томик Багрицкого снял с переполненной полки
для гостившего в доме: – В тиши полистать не хотите ль?

Неожиданно выпал из книги квадрат фотоплёнки –

шесть на шесть негатив, атрибут аппарата «Любитель».

 

Посмотрев на просвет, я узнал там давнишнего друга,
молодого ещё, с неизменной открытой улыбкой,
и подумал: когда-то мы были с ним связаны туго,
а потом эта связь оказалась и зыбкой, и хлипкой.

 

В институте дружили, окончили – и разбежались;
были заняты делом, встречались всё реже и реже;
только редкие письма, в которых притворная жалость…

Я уехал потом – и возник на другом побережье.

 

Не могу объяснить – это всё хорошо или плохо?

Почему-то приходят пустые казённые фразы…

Остаётся на память почти что случайная плёнка,
да и та – негатив: темноликий портрет белоглазый.

 

Мы пока ещё живы, хотя и не заняты делом;
чаще смотрим в былое, не зная иной перспективы.

Родились мы в стране, где всё чёрное названо белым,
потому и умеем прицельно читать негативы.

 

Март 2018

 

 

*    *    *

 

Шаткий мостик в канатных перилах
над глубокой и быстрой рекой,
где кружение птиц белокрылых
возвещало природный покой, –

он припомнился мне не случайно:
я однажды стоял над водой
и смотрел с непонятной печалью
на течение в гриве седой.

И подумал, что, необратимо
утекая за взгляда черту,
время так же проносится мимо
под стоящим сейчас на мосту.

Остановка всего на минуту
осветила глубинную суть,
хоть и внёс в размышления смуту
шаткий мостик – мой жизненный путь,
ибо вехи мгновение длятся,
и уже никогда-никогда
в жизни более не повторятся
этот мостик и эта вода…

 

Апрель 2018

 

 

*    *    *

 

…И цифровые диски устарели.

Ещё звучат их чистенькие трели,
а всё же это сонная страна.

Но диски хоть в продаже как-то где-то,
а уж магнитофонные кассеты –

и вовсе вековая старина.

 

На этом фоне помнится, однако,
тяжёлая пластинка из шеллака,
где звук на каждой из её сторон.

Изделия Ногинского завода
дошли до самой глубины народа
и вызывали восхищённый стон.

 

Наклейка в центре, а по краю кромка –

пластинки пели, но не так уж громко:
что старый патефон осилить мог?

Они шипели, иногда стучали,
звучали после хуже, чем вначале,
но слушатель к ним тоже был не строг.

 

Хоть слушал он, случалось, и вполуха,
гармония звучания и слуха
была тогда, и в этом суть всего:
пластинка порождала почему-то
поток тепла и мягкого уюта,
и новым средствам не достичь того.

 

Они всегда заботились о звуке
по всем канонам нынешней науки
и создавали чудеса порой.

Но человеку надобно иное,
поскольку тяжко бытие земное,
а он не бог, не царь и не герой.

 

Апрель 2018

 

 

*    *    *

 

Ночью встал и отправился в свой кабинет,
чтобы несколько слов записать:
там устроен спокойный пригашенный свет
и всегда наготове тетрадь;
а когда не тетрадь, то листок черновой,
карандаш или ручка на нём…

Отчего же застыл, будто сам я не свой,
перед этим неярким огнём?

И почти что в испуге стою у стола,
и озноб на спине и в груди,
словно самая первая строчка пришла,
а полвека ещё впереди.

 

Апрель 2018

 

 

*    *    *

 

Хотя он был шахматист от Бога,
а мировым чемпионом не стал.

Ему не хватило совсем немного,
чтобы взобраться на пьедестал:
он видеть умел и умел предвидеть
вперёд на пятнадцать-двадцать ходов,
но не мог соперника ненавидеть
и врагом считать не был готов.

А при таком характере титул
ускользнул, и ветер славы затих,
лишь в учебниках шахмат имя петитом
в списке тех, кто не достиг.

А он смеётся, словно ребёнок,
когда ему все вокруг хороши:

– Зато я в списке людей одарённых,
которым война поперёк души!..

 

Апрель 2018

 

 

*    *    *

 

Мы удивляемся порой тому, что к нам пришло во сне:
такого, дескать, никогда я наяву не видел!

А если вдруг произошёл прокол в таинственной стене
и это параллельный мир свои секреты выдал?

 

Мы существуем там и там, но мы не ведаем о том,
а тот, который ведом нам, мы не считаем раем.

Он изначально наш один: мы в нём рождаемся, растём,
в нём трудимся и любим в нём и в нём же умираем.

 

И переходим навсегда в загадочный и странный мир,
который возникал во сне в отдельные мгновенья,

где нет ни мягких облаков, ни пения небесных лир
и где вершит Свой суд Господь, не зная снисхожденья.

 

Господь суров, но справедлив и путь оценивает весь;
мы постоянно в мире том, где вечный суд вершится, –

наверно, даже и тогда, когда мы пребываем здесь
и этот параллельный мир лишь иногда нам снится.

 

Май 2018

 

 

*    *    *

 

Я возвращался поздно вечером домой,
шёл от автобуса по улице прямой

и вдруг услышал: из раскрытого окна
рокочет низкая печальная струна.

 

Я удивился, что в затихший этот час
сошлись в согласии смычок и контрабас:
звук растревоженной единственной струны
заполнил плотно все объёмы тишины.

 

Но что по силам той единственной струне?

Неужто звук её доступен только мне?

А что же люди в тех объёмах тишины –

неужто им её моленья не слышны?

 

А что же я? Ведь не зайду и не спрошу!

Струна услышана, но я домой спешу,

да и неведомо, чем я могу помочь,
когда над городом владычествует ночь…

 

Май 2018

 

 

*    *    *

 

Приезжий оркестр исполняет Канчели и Грига.

Великий норвежец звучит, как знакомая книга.

Великий грузин из финала двадцатого века
открыть попытался растерзанный мир человека.

 

У Грига мелодия той красоты не заёмной,
которая скрыта в природе, живой, но укромной.

А в музыке южной мелодия только намёком
и может расслышаться лишь в погруженье глубоком.

 

Гармония звуков ручья и соснового бора
сегодня исчезла и, видно, вернётся нескоро.

Гармония моря, и гор, и лозы винограда
едва ли возможна – выстраивать силой не надо.

 

Приезжий оркестр исполняет Канчели и Грига.

Окутанный музыкой, ты до последнего мига
находишься там, где по кем-то написанным нотам
и больно, и сладко, и стыдно, и что-то ещё там…

 

Май 2018

 

 

*    *    *

 

Вещи исчезли, но помнит язык
лампу-коптилку с карбидом,
летом двойного сиропа питьё,
радиоточку-тарелку.

В мире, к которому с детства привык,
не было места обидам:

что обижаться на время своё?

Это и глупо, и мелко!

 

Вещи исчезли, но память хранит
словно бы фотомонтаж:
двор, захламлённый сарайной грядой,
торф для растопки печей;
а иногда уголёк-антрацит
быт обеспечивал наш –

стирку с обильной горячей водой,
таинство тёплых ночей.

 

Вещи исчезли, уже навсегда,
разве что есть в Интернете
снимки, заметки, порой дневники, –

в общем, случайные знаки.

Как ни ряди, это всё ерунда,
тени остались на свете,
тени теней, и уже не с руки
их оставлять на бумаге.

 

Вещи исчезли, а всё-таки жаль:
хоть ни к чему не нужны,
но хорошо отражали страну,
время, людей и меня.

И потому возникает печаль
звуком среди тишины,
словно случайно задели струну –

и затихает, звеня…

 

Июнь 2018

 

 

*    *    *

 

Дом стережёт кустов отару,
чтобы во тьме не разбрелись.

Он с посохом и в бурке старой
склонился и не смотрит ввысь.

 

Дом сторожит автомобили,
что в стойлах рядышком стоят,
от их колёс и фар не в силе
свой оторвать заботный взгляд.

 

А что стараться ночью поздней
и вглядываться до зари?

Ведь всё равно увидеть звёзды
ему мешают фонари.

 

И что там на небе? Оттуда
звезду не схватишь, не трудись…

По этажам звенит посуда,
и он опять не смотрит ввысь.

 

Дом простоит на свете годы,
нередко будет в барыше;
из всех вестей прогноз погоды
ему особо по душе.

 

Июнь 2018

 

 

*    *    *

 

…А эту книгу люди не прочтут,
хотя она действительно прекрасна,
и ни над кем не совершает суд,
но к жизни по-хорошему пристрастна.

За много лет мои раздумья в ней,

мои находки и мои потери,
и весь мой путь от самых от корней
к большим ветвям и от безверья к вере.

 

Что всё составит фабулу одну,
заранее как мог об этом знать я,
когда сменил решительно страну,
а с ней язык, и климат, и занятья?

Читатели бы в ней найти могли
печаль и юмор, небыли и были –

все книги предыдущие мои
для этой только подступами были.

 

Ах, эта книга, чёрт её возьми,
написанная ярко и красиво!

Она была бы принята людьми
без перехлёстов – просто справедливо.

Легко представить восхищённый зал,
где я сижу, от гордости тупея…

Но книгу эту я не написал
и написать уж точно не успею.

 

Июнь 2018

 

 

*    *    *

                                                В.

 

Мы не были карьерой озабочены
и делать состоянье не пытались,
и жизнь прошла у жизни на обочине,
в полосочку, как прадедовский талес.

 

А в центре жизни вырастали здания,
и в них копились разные богатства,
и мы привыкли слышать в назидание:

– Вы просто неудачники, и баста!

 

Там по дорогам, вечно озадачены,
с железной волей в напряжённых спинах,
несутся за грядущими удачами
удачники в роскошных лимузинах.

 

А тут, под серебристыми оливами,
и фарт иной, и цель совсем другая,
и мы в минуты самые счастливые
в глаза друг другу смотрим не мигая…

 

Июль 2018

 

 

*    *    *

 

Глядеть на мир и только удивляться
простительно безусому юнцу,
но не пристало этим похваляться,
когда дорога близится к концу.

 

А что поделать? Пред собою честен,
лишь мысленно руками разведу.

Один закон природы мне известен:
каким пришёл, таким я и уйду.

 

Да, износил я множество обувок
и посохов немало изломал.

Но мой амбар, как прежде, пуст и гулок,
и снятый урожай прискорбно мал.

 

И я о том не чувствую печали,
а только осознанья торжество:
как ничего не понимал вначале,
так и сейчас… и тоже ничего…

 

Июль 2018

 

 

*    *    *

                                                               В.

 

Сорок лет ежедневно

                              мы смотрим в глаза друг другу,
едим за одним столом,

                              засыпаем в одной постели.

Каждого года дни

                              так медленно ходят по кругу –

четыре десятилетья

                              так стремительно пролетели!

 

Было непросто вчера,

                              трудно живётся сегодня,
хотя на месте наш дом

                              и наши чувства на месте.

Но завтрашний день мы ждём,

                              как ждут подарка Господня:
пусть будет какой угодно,

                              только бы снова вместе!..

 

Август 2018

 

 

*    *    *

 

                 …там ушёл человек, там рыдают, скорбя…

                                                            Из «Экклезиаста»

 

Ночью с улицы слышен крутой разговор –

громкий, резкий, взаимны угрозы,
а потом получился у них перебор,
и теперь лишь рыданья и слёзы.

 

А в соседней квартире молчание стен
всё тревожней и всё первозданней:

там ушёл человек, одинокий совсем,
и оттуда ни слов, ни рыданий…

 

Сентябрь 2018

 

 

*    *    *

 

Летний театрик на склонах Днепра –

просто  скамейки и просто эстрада
и по периметру вроде б ограда:
не допускалась туда детвора.

 

Не позволяя себя прогонять,
мы вдоль ограды бежали упрямо;
даже в святая святых – на «Динамо» –

нам было легче войти-проканать.

 

Кажется всё нереальным сейчас,
но для чего же туда мы спешили?

В летнем театрике пели, смешили
и лилипуты бывали не раз.

 

Только однажды случился облом:
мы, подойдя, как обычно, с опаской,
соприкоснулись почти что со сказкой –

всех пропускали! А в полупустом

 

там на эстраде сидел в тесноте
целый оркестр во главе с дирижёром…

Я вспоминаю концерт, на котором
что-то свершили звучания те.

 

Скрипки и трубы, ударника гром –

очень всё странно и всё непонятно,
но на щеках своих красные пятна
вдруг обнаружил вернувшийся в дом!

 

Что это было, не знаю досель,
но не обыденно кончилось дело:
с музыкой вся моя жизнь пролетела –

значит, была у Всевышнего цель.

 

Сентябрь 2018

 

 

ХОЛОДНАЯ БАЛКА

 

Семь утра. Подъём. Туман. За туманом слышно море.

Хаджибеевский лиман, в балке детский санаторий.

 

Ежедневно лечат нас: на скамью кладут простую
и накладывают грязь – грязь целебную густую.

 

В результате этих дел кожа впитывает соли,
и уйдут из наших тел ревматические боли.

 

Но пока что это сны; мы, мальчишечья орава,
были вечно голодны и гулять имели право.

 

Путь к лиману недалёк; рыбаки, народ неробкий,
понимая наш намёк, угощали нас похлёбкой.

 

Если ж дальше путь лежал, в виноградарском совхозе
нам трофей принадлежал – все несрезанные гроздья.

 

А когда невмоготу, на костре из тонких веток
мы варили мелкоту – смесь ракушек и креветок.

 

Вот обычный наш обед: там на выбор борщ зелёный,
постный супчик, винегрет, не по-флотски макароны.

 

Лишь обед воскресный наш доводил до результата:
суп-харчо, потом гуляш и кисель из концентрата.

 

Был тогда в палате смех, и рассвет бывал весёлый,
да и дома не у всех  были эти разносолы…

 

Октябрь 2018

 

 

*    *    *

 

                  Вчера мне снилась мёртвая вода…

                                                Георгий Шенгели

 

От мёртвой воды, очевидно, беда…

А я и не знал, что такая бывает –

я думал: вода непременно живая,
какая ни есть, но живая вода!

 

Ну, в сказках из детства… но сказки не в счёт,
а слово поэта со сказками ладит.

Что можно почувствовать, на́ воду глядя?

Вот ежели солнце безбожно печёт

и люди в пустыне идут без воды,
и вдруг водоём перед ними миражный –

вот это, пожалуй, действительно страшно,
вот это и вправду на шаг от беды.

 

Добро, если это уже не впервой,
что чья-то реальность со сказкой связалась:
воистину мёртвой вода оказалась,
а как хорошо притворялась живой!

 

Кто эти дела на себе испытал,
навряд ли испытывал радость прозренья.

Он просто запомнил и место, и время,
он более мудрым и опытным стал.

 

Октябрь 2018

 

 

*    *    *

 

Не совсем тишина – чуть бряцает тяжёлая лира,
но откуда звучанье, понять никогда не дано.

Может быть, за спиною фрагмент параллельного мира?

Мне похожий сюжет попадался когда-то в кино.

 

Я сижу за столом в атмосфере родного уютца;
утро было хорошим, и полдень, похоже, неплох.

Подмывает меня неожиданно так обернуться,
чтобы сцену со звуком застать непременно врасплох.

 

Я проделывал это, но там ничего не мелькало;
я проделывал это не раз, и не два, и не пять –

никого за спиною! Лишь лира всегда умолкала
и потом в этот день никогда не звучала опять.

 

Может быть, это бред, неподвластный земному клавиру,
и на месте сознанья рождается некий бурун?

Может быть, я придумал конкретно тяжёлую лиру –

но всегда это было звучание нескольких струн.

 

Октябрь 2018

 

 

*    *    *

 

Здесь прохладно и сухо, а самое главное, тихо совсем,
и дубовые бочки лежат, погружённые в мир тишины,
и они изначально из всех, им подобных, отмечены тем,
что особый коньяк через несколько лет предъявить нам должны.

 

Если долго учиться, то можно процесс помнить весь назубок,
но представить нельзя, что сейчас происходит у бочек внутри,
ибо знанием полным владеет, должно быть, один только Бог,
да и тот иногда сам себе говорит: – Присмотри, присмотри!

 

Ибо в бочках процесс всякий раз, всякий раз по-иному идёт,
и заранее знать никому не дано: а каков результат?

Мастерство, интуиция, домыслы, вымыслы, точный расчёт –

и когда получилось, не нужно похвал и не нужно наград.

 

А назавтра оглядка: да, всё это было, но было вчера,

а сегодня всё снова – другая погода, другой урожай.

Значит, заново риск, и молитва в душе, и с удачей игра,
и – сомнения прочь, и решайся тогда, и свободно решай!

 

Ноябрь 2018

 

 

*    *    *

 

Ежедневно нужно проснуться, ежедневно нужно умыться,
ежедневно нужно позавтракать и, желательно, пообедать,
а к вечеру можно бы выпить что-нибудь крепче кумыса
и кому-нибудь порассказывать о бедах своих и победах.

 

Всё это нужно каждому, но не каждый призна́ет это,
ибо люди играют роли – кто банкира, а кто владыки, –

и у них тогда появляются другие приоритеты:
ежедневно считать банкноты или слышать, что ты великий.

 

А потом они умирают, и в суете похоронной
оказывается, что им не очень-то был и нужен
вид хрустящих бумажек, не нужна золотая корона,
а нужны, как и всем на свете, просто завтрак, обед и ужин…

 

Ноябрь 2018

 

 

*    *    *

                                                                В.

 

Субботние свечи угасли, беззвучно истаяв,
и жизнь показалась нам книгой, прочтённой не раз,
и мы в темноте молчаливо страницы листаем,
чтоб те обнаружить, которые только про нас.

 

Вначале такие, где мы друг о друге не знаем,
но это давно – в девятнадцатом веке почти,
а вот наконец-то та самая первая – с нами, –

мы рядом уже, но не знаем об общем пути.

 

А вот я письмо написал из пустыни в столицу,
а ты – в Кызылкум, под единственный дождик тогда,
и с этого часа поныне любая страница
наполнена смыслом, единственным и навсегда.

 

Такие страницы, конечно, способны нас тешить,
но книга совсем не о нас, а о жизни она,
и в ней неизбежны повторы: явления те же,
да только пространства не те и не те времена.

 

До этих повторов и до совпадений ну что нам за дело?

Ну что нам за дело до этих пространств и времён?

Уж так получилось – нас Божье дыханье задело,
и каждый из нас для другого единый, как Он.

 

Декабрь 2018

 

 

*    *    *

 

Тогда продавали на улицах юный коку́р –

в разлив из цистерн и бутылочный без этикеток,
и пили его целый день до сведения скул,
с утра для затравки, в обед и ко сну напоследок.

 

Мы тоже тогда были юными – были легки
на труд, на вино и на всякое общее дело,
и только забот, что извечно пусты кошельки,
а то бы ни в чём, надо думать, не знали предела!

 

И в небе полночном, от звёзд первобытно густом,
мы видеть могли, как вращается наша планета…

Тот крымский сентябрь никогда не вернулся потом,
и странно, конечно, надеяться было на это.

 

Кто верил в такое, был молод, и счастлив, и глуп,
но как же иначе, где листья от зелени к меди,
и рядом припухлость ещё не целованных губ,
и так далеко до болезней, смертей и трагедий!..

 

Декабрь 2018

 

 

*    *    *

 

Пирог с грибами – ешь в охотку!

Под чай, а можно и под водку,

а можно вовсе без питья –

бери и ешь, кусок что надо!

Пусть это не для всех отрада,
но точно знаю, что моя.

 

Когда муку ещё «давали»,
а выдача была в подвале –

в том доме, где я жил, подвал, –

стояла очередь устало
на полтора, на два квартала,
я не однажды в ней дневал.

 

А тут соседке нашей древней
грибы прислали из деревни,
и я с вокзала их принёс.

И после было угощенье;

сидел я, красный от смущенья
и от похвал почти до слёз.

 

С тех пор живу в самообмане:
вот пиршество – пирог с грибами!

Большой пирог! А там всего
два пирожка на самом деле
с тарелки на меня глядели –

в них вкус, и боль, и торжество…

 

Январь 2019

 

 

*    *    *

 

Всю жизнь он провёл за станком,
работу свою ненавидя,
и был на планиду в обиде
за роль в сериале таком.

 

Он мог бы другую сыграть –

учёного или министра, –

но время проносится быстро:
пора инструменты собрать,

детали снести в ОТК,
наряды закрыть у начальства,
с приятелем там пообщаться,
шутя ему дать тумака,

кепчоночку сдёрнуть с гвоздя
(для зрителя – знак обнищанья),
и руки умыть на прощанье,
и свет погасить уходя.

 

Январь 2019

 

 

*    *    *

 

У зеркала стоя привычно
с жужжащею бритвой в руке,
гляжу на себя безразлично,
покуда вожу по щеке.

 

Уж точно себя не впервые
я вижу в зеркальном стекле:
я видел портреты живые
и трезвым, и навеселе;

я бодрым бывал и усталым,
здоровым бывал и больным,
и в целом довольствуюсь малым
в своём отношении к ним.

 

Мой образ не слишком похожим
возник в зазеркалье пустом:
я – правый, он – левый; положим,
не главная разница в том.

 

Он в сумраке еле заметен
и вовсе не виден в ночи:
ведь я существую на свете,
а он – это просто лучи.

 

Но что, если там, в зазеркалье,
он думает, глядя во тьму,
что он-то и жив, и реален,
а я лишь подобен ему?

 

Январь 2019

 

 

*    *    *

 

Из-за случайной вратарской ошибки
форвард отметился «голом сезона»,
а до того отличался не шибко;
тренер считал, что не видно резона
ставить его постоянно в «основу»;
всё же опять, и опять же победный:
в полуфинале он выстрелил снова –

мяч получился не сильный, но вредный.

Через неделю приехали чехи –

крепкий орешек, дружина что надо!

Он же опять соучастник в успехе:
ногу подставил – и чехам досада.

Так и пошло. Неумёха, мазила –

эти слова пролетали, но мимо;
что тут поделаешь? Парню фартило
вплоть до пенальти на первенстве мира!

И – как отрезало: больше ни разу
до окончания чемпионата.

Пресса пыталась отыскивать базу –

мол, подготовка, отдача, зарплата…

А проступала причина иная,
что недоступна газетному зренью:
если удача тебе изменяет,
надобно вкалывать до одуренья.

Баба капризная эта удача –

ну, поартачится и возвратится,
даже с повинной; а если иначе –

что тут поделать? Свободна, как птица!..

 

Январь 2019

 

 

*    *    *

 

Я устал от высокого слога
надоедливых лозунгов дня.

Выйду в сад продышаться немного,
наболевшую душу храня.

 

Там в траве световые узоры,
там под листьями влажная тень…

Похожу, и закончится скоро
суетливый назойливый день.

 

И в траву за плодами поклоны
даст мне сад и мой дух усмирит,
и оранжево-жёлто-зелёный
успокоит меня колорит.

 

Вот тогда и наступит отрада,
что была уж не помню когда:
тишина и под вечер прохлада,
запах моря и в небе звезда…

 

Февраль 2019

 

 

*    *    *

 

Завихриваются времена, порядок событий сминая,
и можно лишь удивляться, что память ещё жива.

Я ничего не придумываю, я попросту вспоминаю
картинки, запахи, звуки и много реже – слова.

 

Я ставлю их в том порядке, в каком они появились,
со стороны проверяю, нужны ли для связки швы,
и память тогда дополнительно оказывает мне милость
фрагментами фотографий, записей и молвы.

 

Я всё это перемешиваю, чтобы возникла цельность –

как было на самом деле, то есть реальный сюжет,
и сам себя вопрошаю: есть хоть какая-то ценность
в этих моих построениях? И сам отвечаю: нет.

 

И смутно брезжит догадка: мне не хватает подслоя;
надо что-то придумать, пусть даже из ряда вон,
чтоб появилась правда и возникло что-то такое,
что не из этих мест и не из этих времён.

 

Февраль 2019

 

 

ГРАФОМАН

 

Я не мог не писать – я родился на свет графоманом:
привлекал меня сразу любой незаполненный лист.

Я его заполнял то открыто, а то и обманом;
молчаливый по жизни, я лишь на бумаге речист.

 

Я писал про войну и про мир, про любовь и разлуку,
я писал про шпионов, про суд и фантастику тож.

Если б кто-то решил привязать мою правую руку,
я сказал бы: убей! – и подал бы отточенный нож.

 

Только странное что-то со мной приключилось намедни:
то, что я написал, превращалось в реальность потом.

Я писал о ракете – она появилась немедля;
я о доме писал – и немедля построился дом.

 

И сижу я весь день над листом белоснежной бумаги,
я сижу над листом и боюсь прикоснуться пером,
потому что впервые в душе не хватает отваги
быть хозяином слов, быть судьёй между злом и добром.

 

Что построился дом – это вовсе не главное всё же;
дом относится к быту, а первый вопрос бытия –

тот, который всё больше пугает меня и тревожит:
как там людям живётся в том доме, что выстроил я?

 

Как решаются ими проблемы насущного хлеба?

Как с соседями ладят и что о властях говорят?

Как выносят рутину и часто ли смотрят на небо?

И бывает ли так, что во сне над землёю парят?

 

Дом стои́т и стои́т, от меня в стороне существуя;
о жильцах я не думал, когда пробивался в печать.

Но ведь я подарил им и волю, и душу живую –

если что-то не так, то, по совести, мне отвечать.

 

Март 2019

 

 

*    *    *

 

Холст натянут, уже загрунтован
и готов к переменам судьбы,

и задание проще простого:
как бы тень оркестровой трубы.

 

А на фоне указанной тени,
что легла, виртуально звуча,
показать на портрете смятенье
молодого ещё трубача.

 

Как велела ему партитура,
дать он должен победный финал,
а звучит эта музыка хмуро –

лучше б даже и не начинал.

 

Но не нужно раздумий порожних –

не отыщется в музыке след:
не трубач виноват, а художник,
что никак не выходит портрет.

 

Почему? Он не знает ответа,
и, хотя всей душою открыт,
триумфальное слово «победа»
ни о чём ему не говорит.

 

По пути и провалы, и беды,
тяжкий труд и коленная дрожь,
и пока добредёшь до победы,
сил на радость уже не найдёшь.

 

Ах, душа, ты свободная птица,
но не всё и тебе по плечу,
и судьба старика-живописца
недоступна пока трубачу.

 

И глядит он с холста в мастерскую,
а не в нотную смотрит тетрадь,
и победную фразу такую
ну никак он не может сыграть!..

 

Март 2019

 

*    *    *

 

В коридоре большой коммунальной квартиры
ночью свет не горит – экономит народ.

А вещей-то изрядно там наворотили –

кто идёт без фонарика, лоб расшибёт.

 

Но пришлось без фонарика: спрятал куда-то,
а спросонок тем паче никак не найду,
да ещё оказался немного поддатым;
в темноте коридора на ощупь иду.

 

Впереди по движению дверь приоткрылась,
на мгновенье отточенным лезвием – свет.

Мне в ночном коридоре дарована милость
осознать и запомнить глубинный сюжет.

 

Вот по жизни шагаешь, и застится зренье,
и бредёшь наугад без высот и без дна,
и однажды нежданно приходит прозренье,
и дорога твоя до предела видна.

 

А потом темнота опускается снова,
но доходишь до цели неведомо как…

Был бы путь непосилен и ноша сурова,
если б только не этот пронзительный знак!..

 

Март 2019

 

 

*    *    *

 

Я ждал этот поезд, однако не знал расписанья,
а то, что висело, к нему не имело касанья.

Поэтому в разное время я был на вокзале,
но лишь пустоту и туман мои взгляды пронзали.

И мне говорили дежурные в красных фуражках:

«Он был, да ушёл». И молчал я в сомнениях тяжких.

 

Я ждал этот поезд, чтоб ехать в столицу и дальше –

в соседние страны и в страны заморские даже.

Я верил наивно, что сто́ит мне переселиться
на поезде этом – и сразу признает столица,
что я – это я, непохожий на прочих и всяких,
и если всмотреться, я весь в отличительных знаках.

 

Я ждал этот поезд, а он всё никак не случался –

то рейс отменился, а то среди ночи промчался.

А время идёт, я не стал ни мудрей, ни смелее,
а только седею, а только всё чаще болею

и всё ж опасаюсь вокзальной заботы лишиться:
без глупых надежд никакая судьба не свершится.

 

Апрель 2019

 

 

*    *    *

 

               Спать не могу, тревогою измаян:

               Что происходит за моей спиной?

                                         Георгий Шенгели

 

Спать не могу, тревогою измаян,
а если сон, то балаган сплошной.

Да что же я – и в доме не хозяин?

Что происходит за моей спиной?

 

Там чьи-то тени, шёпоты и крики
на фоне темноты и тишины.

Но я-то ведь не Янус, не двуликий,
чтоб видеть сразу в обе стороны!

 

И спать хочу, а всё равно не спится,
а ежели на час приходит сон,
то снятся – ба! знакомые всё лица,
все их повадки из былых времён.

 

Казалось, всё оставлено, забыто,
отторгнуто и сердцем, и умом –

а вот поди ж ты, словно бы орбита,
и лишь мечтанья о пути прямом.

 

И снова шёпот, снова крик с испугу,
и вяжется и снова рвётся нить,
и память вновь пускается по кругу
в пустой надежде цельность сохранить.

 

Май 2019

 

 

*    *    *

 

Ко мне обратился старик-шаромыжник:
– Могли бы ли вы без вопросов излишних
мне попросту дать три рубля?

Я Метнера вам бы сыграл Николая
и выпил бы, вам процветанья желая
и душу свою веселя!

 

Он скрипку достал, подбоченясь немножко,
и замер. Я дал ему мятую трёшку,
какая в кармане нашлась.

Он ноту-другую извлёк для начала,
и скрипка возвышенно вдруг зазвучала,
играя божественный вальс!

 

Ну что тут поделать? Что было, то было:
звучала в той скрипке особая сила,
какой-то особый экстаз,
гармония звуков – от верхних до нижних;
но вальс отзвучал, и скрипач-шаромыжник
стал заново кем-то из нас.

 

И я понимал: есть какая-то тайна,
что он тут играет совсем не случайно,
что беды его не сомнут,

и вовсе не важно для белого света,

что день протяжён, а явление это –

всего лишь на десять минут.

 

Июнь 2019

 

 

ИЗ ДЕТСТВА

 

Тёплый кафель печки домашней –

признак жизни позавчерашней,
потому что уже вчера
был от печки свободен угол
и нелепыми были уголь
и дрова на траве двора.

 

Часто в зимнее время года
по ступенькам чёрного хода
поднимал я охапку дров,
а порой и угля ведёрко,
если холод за уши дёргал,
если был излишне суров.

 

В жизнь мою, да и взрослых тоже,
каждый день неспешно итожа,
тёплый кафель вносил покой,
и вечерний чай не был хмурым
под оранжевым абажуром
с леденцом одним за щекой.

 

А оттуда – под одеяло,
в сон, который мне навевала
бесконечная ночь зимы…

Тёплый кафель и ночь покоя –

что же это было такое,
что потом утратили мы?

 

Июль 2019

 

 

*    *    *

 

– Уйти так просто не годится –

не укрывайся за смешок:
ведь это ломка всех традиций;
давай-ка, друг, на посошок!

 

– Что ж, наливай – порядок знаю,
чтоб за спиной не слышать суд:
хоть непроглядна тьма ночная,
а ноги как-то донесут!..

 

Но вот удары с фронта, с тыла,
и тут обвал, и там обвал,
и наступает возраст стылый,
когда бессилен ритуал.

 

Уже не трасса в белых росах
и не цветы по сторонам;
уже не посошок, а посох
необходим в походе нам.

 

Когда готовимся в дорогу,
никто не говорит: «Налей
на посошок!», и слава Богу,
что не дошло до костылей.

 

Возьму посудину с водицей,
возьму дорожную суму,
и посох тоже пригодится,
а плащ багряный – ни к чему.

 

Август 2019

 

 

*    *    *

 

Явились из памяти, вновь оживая,
серьёзны, умелы и ловки,
печник, трубочист и кондуктор трамвая,
лифтёр, продавец газировки,
точильщик ножей с переносным точилом,
заливщик галош и шарманщик…

Мой век оказался причиной кончины
занятий, обыденных раньше.

 

Давно завершились галошные драмы,
а вся газировка в бутылках,
и нынче не носят в дома телеграммы,
и лёд не хранится в опилках.

И как же теперь зафиксировать взгляды
на том, чего нет в обиходе?

Исчезло – и вроде бы помнить не надо,
а всё-таки хочется вроде.

 

Бунтует зачем-то словарная веха,
бунтует своя же натура –

по клеточке лепит из нас человека
преемственность, то есть культура.

И значит, моё пребыванье земное
меняет наличные сроки:
покуда живой трубочист предо мною,
я всё ещё в том же потоке.

 

Сентябрь 2019

 

 

*    *    *

 

Вообразите пространство, где секунды – наши века,
а сутки вообще непредставимы для нашего счёта,
и вся моя долгая жизнь – всего лишь одна строка
в длинной-длинной поэме, которую пишет кто-то.

 

Но меня не касается этот масштаб временной,
поскольку время моё никак не вернуть обратно,
и все те годы и годы, что у меня за спиной,
были прожиты медленно, трудно и однократно.

 

Сентябрь 2019

 

 

*    *    *

                                            В.

 

Привиделась антоновка в руке,
а может быть, анис или шафран,
но образ и слова на языке
не могут душу уберечь от ран.

 

Той жизни нет, хотя она была,
и след её с годами всё тусклей,
не принося ни боли, ни тепла…

Но память мне бормочет: «Не жалей,

живи сегодня! И тепло, и боль,
и ожиданье, и надежды свет
тебе дарует поздняя любовь,
ничуть не ослабев за сорок лет.

 

И лишь она, куда ни обернись,

минуя виды многих лет и стран,
тебе положит на руку анис,
антоновку и, может быть, шафран».

 

Октябрь 2019

 

 

*    *    *

 

Как будто мало прочих мне забот,
построю винокуренный завод,
чтоб спирт производить из хлебных злаков.

А спирт не только душу веселит,
но тем хорош, что, будучи пролит,
практически не оставляет знаков.

 

Он просто испарится без следа:
для сильно пьющих – некая беда
и радость для противников спиртного.

Останется лишь запах до поры,
зато какой – хоть вешай топоры,
как говорит пословичное слово!

 

Из хлебных злаков производят спирт,
и суть его в обычных зёрнах спит,
покуда ей не указуют выход.

Но там же и сивушные масла,
и примеси, которым нет числа,
и часто их не видят ради выгод.

 

Нужна очистка, и не раз, не два,
а у завода главные права:
что есть в натуре, а не что могло бы…

Нужны терпенье, труд и мастерство,
чтобы стоял на складе у него
не просто спирт, а спирт высокой пробы.

 

Он будет и оформлен, и красив,
да жалко отдавать его в разлив
пьянчугам и людишкам на потребу.

Пусть лучше он хранится про запас
и постепенно возрождает в нас
подъём души и уваженье к хлебу.

 

Ноябрь 2019

 

 

*    *    *

 

Открытка тыща девятьсот второго года,
на ней новёхонький Владимирский собор;
там, разумеется, рисунок, а не фото –

для фотографий не настал ещё простор.

 

А власти Киева тогда не торопились,
меняли даже утверждённый календарь,
и своего в итоге всё-таки добились:
на освящение приехал государь.

 

Ну, это ладно, поусердствовали малость:
стоял, молился и отбыл в конце концов.

А вот в соборе нечто главное осталось –

там Врубель, Нестеров и даже Васнецов!

 

Великих росписей не видно на открытке,
и вообще-то чёрно-белая она,
но в том соборе есть величие в избытке
и ощущаются покой и тишина.

 

Держу открытку, и крамольная мыслишка
приходит в резко обретённой тишине;
она крамольная, но всё-таки не слишком:
никто не знает, что скрывается во мне…

 

Ноябрь 2019

 

 

*    *    *

 

Согласитесь, не так уж мало,
если с тихой музыкой слиты
ароматы субботней халы
и простой ежедневной питы,
если что-то в памяти вашей
вызывает поток воздушный
неких звуков, который важен
точно так же, как хлеб насущный.

 

Согласитесь, совсем немного
приложить придётся стараний,
чтобы хлеб доставить к порогу –

ровно к завтраку в час неранний, –
а позавтракав, сесть к тетради
и слова записать ночные,
чтоб возникли, памяти ради,
тихой музыки позывные.

 

Согласитесь, в любое время
быть голодным не нужно вовсе,
чтоб они вертелись быстрее,
нашей жизни земные оси,
чтоб струна в душе напевала,
а не грохал железный бубен,
чтобы свет свечи из подвала
долго-долго нам был доступен…

 

Ноябрь 2019

 

 

*    *    *

 

Достану с антресоли чемодан,
давным-давно лежащий без движенья,
и сочиню какой-нибудь обман
ему для перемены положенья.

Придумаю особенный вокзал,
куда идёт вне расписанья поезд, –

я на него однажды опоздал
и нынче вновь об этом беспокоюсь.

Я должен, я обязан поспешить,
забыв недомоганья и невзгоды,
иначе снова мне придётся жить,
как до сих пор я годы жил и годы.

А там вагон, что предназначен мне,
он снимет и тревогу, и усталость,
и может быть, появится в окне
мир, о котором так давно мечталось!..

 

И тут опомнюсь: это не кино,
где, как в стихах, фантазии рифмую,
и никому на свете не дано
на склоне дня менять судьбу хромую.

Совсем не нужно преклонять колен,
прося в моленьях путь переиначить,
а делай то, что Бог тебе велел,
и радуйся, что по плечу задачи.

Пусть чемодан пылится наверху,
в глубоком сне не просыпаясь канув,
а ты создашь немало на веку
и правд, и возвышающих обманов.

 

Ноябрь 2019

 

 

НОВЫЙ ГОД, 1949

 

Все трое мы – совсем ещё мальчишки;
могло ли быть иначе? Пятый класс!

Старик-фотограф с магниевой вспышкой
снимать приехал для газеты нас.

Причёсаны, наглажены как надо,
на лицах с выражением одним –

верхушка пионерского отряда, –

мы  сели и застыли перед ним.

Он трижды щёлкал, мы почти ослепли,
но был наш труд, конечно, невелик,
а пол вокруг был словно в мелком пепле,
и очень уж занятен был старик.

 

Что вспоминаю у судьбы на склоне?

Прошла неделя. Дождались газет.

Ткаченко Игорь, Карнаухов Лёня
в газете были – а меня там нет!

Редакция, понятно, пригасила
такой обидный для меня сюрприз:
редакция на ёлку пригласила
и даже книжку выдала как приз.

А в феврале, занятный и весёлый
и не виновный в том, что натворил,
старик-фотограф вновь приехал в школу,
нашёл меня и снимки подарил.

 

Декабрь 2019

 

КОМПОЗИТОР

 

Не пытаюсь равняться с легендами,
что прописаны в мире искусства.

Не равняюсь ни с Бахом, ни с Генделем,
возле Моцарта тоже не пусто.

 

Можно список составить немаленький
из титанов прекрасного лада:
Брамс и Шуберт, Шопен и Рахманинов –

с ними явно равняться не надо.

 

Да и дальше пространство пронизано
сочиненьями рангом не ниже:
рядом с Шёнбергом, Шнитке, Денисовым
тоже вряд ли отыщутся ниши.

 

Это всё имена не случайные,
не найти для сравненья суровей…

Что же мне, погрузиться в молчание,
если с ними не вышел я вровень?!

 

Видно, так мне судьбою назначено:
не живётся, когда не поётся.

Если музыка законопачена,
то и сердце моё разорвётся.

 

Декабрь 2019

 

 

*    *    *

 

На кассовом аппарате крупная надпись: «НАЛИЧНЫЯ».

Дама за ним восседает в жабо, в кружевной наколке.

И сразу понятно всем, что здесь торговля столичная,
и подтверждают вывод её изобильные полки.

 

Это недавно шла старая фильма по телику –

в царапинах, рыжих пятнах, чёрно-белая и немая.

– Запечатлела лента, что было потом потеряно, –

ведущий программы рассказывал, зрителей занимая.

 

А я подумал, что авторы просто тогда не ведали,
что снимают на плёнку грядущие раритеты:

попавшие в кадр образцы посуды, одежды и мебели
будут потом изучать историки-авторитеты.

 

Начало прошлого века – действие фильма во времени.

Никто и подумать не мог, что вскоре разверзнется бездна,
что беды случатся со многими и в особенности с евреями…

А что о ближайшем будущем нам сегодня известно?

 

Что сегодня известно о через-столетних зрителях?

Пытаемся их представить, но видим туманные пятна.

Наша цветная съёмка на цифровых носителях
будет им интересна или хотя бы понятна?

 

Декабрь 2019

 

 

*    *    *

                                                         В.

 

Январь тогда морозным был и снежным;
казался день торжественным таким,
а иней на ветвях – настолько нежным,
как будто их окутывает дым.

 

Тот день был непохож на все другие –

ни до, ни после не было таких.

Он полон был звучаньем ностальгии
и в то же время бесконечно тих.

 

А ностальгия – по былому телу,
по юным ослепительным годам,
когда душа не ведала предела,
ещё не зная горьких телеграмм.

 

Мороз и снег, после ночного бденья
дарившие притихшую Москву,
казались новогодним сновиденьем –

и только руки были наяву.

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

Вот побережье – камни, пальмы и кустарник:
нет ни цветенья, ни особенных пород,
ни сосен с дюнами, ни россыпей янтарных,
а просто вид, который за сердце берёт.

Всё это создано не мною и не вами,
незнамо как, да и неведомо когда,
а я пытаюсь рассказать о том словами
совсем простыми, как «земля» или «вода»,
совсем простыми, как «жильё» или «дорога»,
совсем простыми, как «прилив» или «отлив»…

Но в обиходе этих слов довольно много,
из них не сложится единственный мотив.

 

А то, что видится, для взгляда гармонично
и не похоже на другие берега;
вот и свидетельство должно быть единично –

на этот счёт всегда поэзия строга.

Перебираю свои залежи руками,
днём в напряжении и ночью сплю едва,
чтоб обнаружить освящённые веками
совсем негромкие, но редкие слова.

Вот единичности обычная основа,
всё остальное – недолёт  и перелёт;
так и запишется единственное слово,
и может статься, что оно не отомрёт.

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

Вот этого мне только не хватало –

молчать, себя картинками дразня!..

Сегодняшний актёр из сериала
изображает давнего меня –

невинного и робкого до дрожи,
наивного и верящего впрок,
что мир вокруг и добрый, и хороший,
а если злой, то это лишь урок, –

студента-первокурсника, должно быть:
портрет красив, промыт и просветлён,
ещё его не замутила копоть
последующих сумрачных времён…

 

Но он и я настолько непохожи,
что даже трудно и предположить:
что мне досталось, он того не может
ни пережить, ни попросту прожить.

Родившийся в свободе и в достатке,
когда и шаг расчислен, и маршрут,

что знает он о бывшем том порядке,
где люди адекватно не живут,
где люди не натуру представляли,
а только своды правил – от и до, –

и молча под отвертку подставляли
свои затылки, чтобы сесть в гнездо…

 

Не объяснить актёру от начала,
как я оттуда выбрался сюда:
он должен, чтобы правда прозвучала,
пройти со мною все мои года.

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

Фотография коричневого цвета
нам показывает солнечное лето;
это всеми позабытый бромпортрет –

он один давал такой красивый цвет.

 

И листва, и сарафаны, и строенья,
пляж, река и голубое настроенье –

если вздрогнула звучащая струна,
значит, краска ей не очень-то нужна.

 

Но в природе всё существенно и важно:
что-то мокро, что-то сухо, что-то влажно,
что-то ярко, что-то скромно – ровный тон,
что-то звучно, что-то глухо, как бетон.

 

А у мастера всё будто неувязки:
отвергает он отчётливые краски,
оставляет полусвет и полутьму –

то, что важно не природе, а ему.

 

Я гляжу на отпечаток бромпортрета,
и на мой вопрос, как прежде, нет ответа:
в чём загадочность такого мастерства,
где помочь не могут даже и слова?..

 

Январь 2020

 

 

*    *    *

 

Никак мы не властны над нашими снами,
над их персонажами и временами,
и нам по заказу не снятся они.

А снятся места, где мы не были сроду,
пустыни и за́мки, скопленья народу
и длинные трассы пустой беготни.

 

Но то, что приснилось, и то, что приснится, –

в каком подсознании это хранится
и где сатуратор смешения снов?

Есть много никем не доказанных мнений,
и ходит наука вокруг сновидений,
пытаясь добраться до первооснов.

 

Нам кажется сон то судом, то укором,
а это один из путей, по которым
нам знаки Свои посылает Господь.

И нам остаётся запомнить и вникнуть,
к источнику этому сердцем приникнуть
и то, что в себе откопал, побороть.

 

Январь 2020

 

 

ПАМЯТИ ЕФИМА ПИЩАНСКОГО

 

Выросший в детском доме, хлебнувший военного лиха,
он мог бы прожить спокойно, незаметно и тихо.

Но что-то в нём бунтовало против такого исхода,
и не были препятствием нездоровье и непогода.

 

Он пел, рисовал, писал про шкетов – своих однолеток,
он создавал картины из листьев, коры и веток
и был в постоянном поиске самой общей картины,
чтоб осколки разбитой жизни вновь собрать воедино.

 

На крохотной делянке землицы около дома
он выстроил место приёмов друзей и просто знакомых –

с длинным столом и печью, с цветами и даже с колодцем;
в него заглянув, ты мог о звёздный луч уколоться.

 

Он был настоящим другом, заботливым и серьёзным,
и щедро со мной делился этим свеченьем звёздным.

И вот его нет на свете, но свет продолжает литься,

и с ним становятся мягче наши скорбные лица.

 

Февраль 2020

 

 

СУВЕНИР ИЗ АМСТЕРДАМА

 

Карандашный рисунок: дома над водою канала.

Отраженье размыто – в текущую воду глядим.

На стенах магазина подобных рисунков немало,
но понравился нам почему-то лишь этот один.

 

Оказалось, что выбор – довольно занятная штука:
смотришь этот, и этот – вполне ординарный пейзаж.

И внезапно один произносит без явного звука:
хватит время терять – это я ведь, единственный ваш!

 

Мы глядим на рисунок, свои впечатленья итожа,
остальные рисунки немедленно стали скучны.

Подошёл продавец, на солидного клерка похожий,
и по нашему знаку изделие снял со стены.

 

Карандашный рисунок освоился в  нашей квартире,
ест и пьёт вместе с нами и слушает русскую речь,
помогая и нам устоять в переменчивом мире,
удержаться в потоке и попросту память сберечь.

 

Февраль 2020

 

 

*    *    *

                                                       В.

 

Никто не знает, чем закончится дорога –

ущельем, пиком или спустится полого
к притихшей рощице над медленной рекой.

А я хотел бы, если это выполнимо,
чтоб там был дом

                с едва заметной струйкой дыма
над тёсом крыши, обещающей покой.

 

Ущелья, пики – это молодости грёзы,
когда всё побоку – и грозы, и угрозы,
когда немеряный запас телесных сил.

А в годы старости понятия другие,
когда припомнишь безо всякой ностальгии,
какие беды и невзгоды выносил.

 

Проходит время, и всё более весомо
в тебя внедряется фантом – виденье дома,
где всё привычно, и уютно, и светло,
где скрипом каждая знакома половица,
где никогда уже не сможет появиться
пережитое и отринутое зло.

 

Март 2020

 

 

*    *    *

 

Большая старая ель росла в глубине двора,
там, где уже кончался сараев ряд монотонный.

В них издавна находились лежалой рухляди тонны,
но в каждом была непременно бурого торфа гора.

 

У всех нехватка топлива была заботой тогда,
и на струю ель множество глаз покушалось,
но всё-таки почему-то всегда побеждала жалость,
и ель продолжала стремиться вершиной незнамо куда.

 

Время было тяжёлое, был жребий часто суров,
но это живое дерево взять да свести со света?!

Если не головой, то хребтом отвергали это
не склонные к сантиментам жители двух домов.

 

Двор был общим для них – так стояли дома.

Мальчишки влезали на ель, измазывали одежды,
но матери их не ругали: они не теряли надежды,
что вот ведь война закончилась – кончится и зима…

 

Март 2020

 

 

*    *    *

 

Для кого-то пышные хоромы,
деньги, власть и согнутые спины.

 

Для кого-то лодки и паромы,
поезда, попутные машины.

 

Для кого-то крепости, бойницы,
казематы, кнопки и ракеты.

 

Для кого-то грустные больницы,
без отрады ночи и рассветы.

 

Каждому предписана дорога
кем-то в канцелярии небесной.

 

Но никто не ведает итога:
где, когда – всё это неизвестно.

 

Жил полезно или бесполезно,
сделал много или сделал мало –

 

неизвестность времени и места
всех живых взяла и уравняла…

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

                                                                     В.

 

Мы старимся вместе; в старенье не вижу печали,
поскольку в душе мы всё те же, что были вначале,
а то, что при этом, конечно, меняется внешность,
никак не влияет на доброе слово и нежность.

 

Мы старимся вместе, прошедшие годы листаем,
один к одному всё тесней и тесней прирастаем.

Здесь речь не идёт о находке своей половины,
а попросту мы по отдельности непредставимы.

 

Мы старимся вместе и, хочется верить, мудреем,
и, значит, совсем не напрасно живём и стареем,
и, значит, Господь порадел и про наши седины,

когда нас увидел, и понял, и свёл воедино.

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Надобно платить за хлеб и мясо,
за одежду, обувь, проживанье,
а ещё за всякие припасы,
чтобы длить своё существованье.

 

Надобно платить за обученье,
горизонты школой не итожа.

Надобно платить и за леченье,
и притом с годами всё дороже.

 

Вот и привыкаю постепенно
в сочетаньях купли и продажи,
что на свете всё имеет цену –

а о главном и не вспомню даже:

свет небесный, воздух для дыханья,
воду рек и просто дождевую,
ощущенья счастья и страданья
получаю в дар – пока живу я.

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Сколько ни проживи, а жизнь всё равно коротка,
поэтому торопиться особого смысла нет.

Нужно дело своё делать наверняка,
а если всё время бежать, какой останется след?

 

Останутся отпечатки подмёток или шипов,
потом задуют ветра и нанесут песка.

Вряд ли кто-то найдёт остатки твоих шагов,
и даже долгая жизнь окажется коротка.

 

Тебе придётся принять, что действительность такова,
и всё же дальше шагать по выбранному пути.

И счастье, если последними будут эти слова:

– Закончить вчерашний труд мне времени не хвати…

 

Апрель 2020

 

 

*    *    *

 

Наблюдаю домашний цветок –

как живут его стебли и листья,
как является новый росток,
для прихода пространство расчистив,

как в соседстве собратьев своих
поднимается он осторожно, –

а что именно здесь он возник,
объяснить ну совсем невозможно.

 

И не сто́ит его по часам
поливать постоявшей водицей,
потому что не знает он сам,
как дарением распорядиться.

 

Поначалу понять мудрено,
что там будет – соцветие? листик?

Время длится, лишь это дано,
время как бы стоит, но и длится.

 

И в какой-то обыденный день
набухает пространство бутона,
и грядущего облика тень
появляется там непреклонно.

 

Это чудо прихода на свет,

как всегда – или всё же впервые?

И единственно верный ответ:
так рождаются только живые.

 

Май 2020

 

 

МОЙ  ГОРОД

 

В жизни он сам собою возник –

точно, я его не выбирал.

Не сказать, что он очень велик,
но, конечно, не так уж и мал.

 

В меру трассы его зелены,
в меру скромен размах площадей.

Соразмерен масштабу страны.

Соразмерен запросам людей.

 

В нём спокойно и ночью, и днём.

С ним спокойно в быту и в судьбе.

Отражаюсь, как в зеркале, в нём
и его отражаю в себе.

 

Май 2020

 

 

КОНЬЯК

 

Вкус, аромат и цвет напитка
словам никак не воссоздать,
и только робкая попытка
даётся словом «благодать».

 

Всё важно – имя, год и место,
вся этикетка – тайный знак…

Рутина с чудом несовместна,
но в данном случае – не так.

 

Неужто дело в винограде,
что найден триста лет назад?

Но всякий раз не жди гарантий,
что тот же будет результат.

 

В дороге тонкие развилки,

хоть та же почва под ногой:
две одинаковых бутылки,
а весь набор – слегка другой.

 

Природное, живое дело,
да и ошибки – как без них?

Но совершенству нет предела,
когда ты в таинство проник.

 

И жажда медленно стихает –

с покоем ей не совладать,
и по щеке слеза стекает,
прозрачная, как благодать…

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

Я в Вильнюсе купил у букиниста
три тома «Жизни Клима Самгина».

Бескнижьем назывались времена,
и потому прошла покупка быстро:
не поглядел её, не полистал –

сложил в портфель и двинул на вокзал.

 

А дома обнаружилась дыра –

четвёртый том отсутствовал в комплекте.

Пришлось найти его в библиотеке,
когда пришла для чтения пора.

И только дочитав его, узнал,
что в книге той отсутствует финал.

 

Но не напрасен был четвёртый том,
особенно последние страницы:
про вечный спор толпы и единицы
подробно говорилось в томе том,
и ясно становилось, что толпа
бесцельна, агрессивна и тупа.

 

И вот сижу над книгой злополучной,
которую до корки я прочёл,
и может, час, а может, век прошёл:
твержу урок, что мною был получен,
урок на весь мне отведённый срок –

мучительный, но сто́ящий урок…

 

Май 2020

 

 

*    *    *

 

Уговори себя, что всё это – не старь,

а если повторишь, запомнишь непременно:
есть улица и ночь, аптека и фонарь,
и вместо Блока ты – неравная замена.

 

Увы, пейзаж не тот, стихи ему под стать,

Блок тут бы сам себя почувствовал калекой.

Он мог бы и писать, но некому читать,
и овощной базар соседствует с аптекой.

 

Да ладно, Бог бы с ней, с той лавкой овощной,
с полуденной жарой, с ночным собачьим лаем –

мы попросту живём в реальности иной,
но в памяти хранить всё прошлое желаем.

 

А надо бы понять: реальность такова,
что прошлое найдёшь лишь в атрибутах тленья,
и вовсе не нужны ни мысли, ни слова,
ни музыка стиха, ни наши сожаленья…

 

Май 2020

 

 

В БОЛЬНИЦЕ

 

Если хоть раз ты больничный переступил порог,
в свой добольничный мир не сможешь вернуться вовек:

кто в больнице провёл достаточно долгий срок,
лишь тот представляет, что может вынести человек.

 

Кто только дома болел, знает всё о своём;
хроническая болезнь – это отдельный рассказ.

Но в больнице количество боли на единичный объём
больше десятикратно – а может быть, в двадцать раз.

 

Ежели ты в больнице просто кому-то гость,
всмотрись в глаза и лица тех, кто ему под стать,
и память твоя вберёт страданий такую горсть,
какую не дай-то Бог лично тебе испытать!..

 

Июнь 2020

 

 

ЭПИЗОД

(Шостакович, 8-я симфония)

 

Двадцать минут звучит большой симфонический
в сто музыкантов. Впрочем, дело не в их количестве,
а в том, какой огонь он в сердцах зажёг…

Однако чу – тишина: поёт английский рожок.

 

Но как случилось, что смолкло многоголосие?

Боюсь надолго увязнуть в этом вопросе я
и потому предпочту самый простой ответ:
с единственным голосом каждый приходит на свет.

 

Пусть у кого-то неяркий он, невнушительный
и оттого негромкий и нерешительный,
но что-то своё он хочет поднять на щит –

и большой симфонический три минуты молчит!

 

Английский рожок не должен впадать в отчаянье:
ему дарованы три минуты молчания!

Может быть, людям потом припомнится эпизод –

неяркий, негромкий голос единственный тот,

который пел про своё как будто бессилие,
но также про белый день и про небо синее,
про закон внутри нас и звёзды над головой –

и что это важней всего, пока ты ещё живой…

 

Июль 2020

 

 

ЦИРК

 

Нет, никогда я не чувствовал праздника в цирке:
жалко зверей дрессированных – ступор возник.

Если медведи там ездили на мотоцикле,
я не смотрел – было больно и стыдно за них.

 

И не смотрел выступленья воздушных гимнастов –

рядом с несчастьем суровое их мастерство.

Даже себе самому я боялся признаться:
лонжа сорвётся – и не соберёшь ничего!

 

А с клоунадой и вовсе бывала досада,
с носом-картошкой и с рыжим её париком:
как это хохот могла вызывать клоунада,
если себя человек выставлял дураком?

 

Жалок мой ропот – ведь всё происходит как надо:
люди смеются, вздыхают, молчат обомлев;
клоун играет на скрипке, идя по канату;
гордо в горящие обручи прыгает лев;

где-то под куполом девочка прыгает смело
и совершает с трапеции дальний полёт.

Музыка! Свет! А в сторонке, оставшись без дела,
лонжа легко и спокойно под купол плывёт…

 

Август 2020

 

 

*    *    *

 

Раннее утро. Обыденно: спешка, запарка, –

а говорят, что нетрудно вставать пожилым…

Первый трамвай ещё затемно вышел из парка
и покатил по окраинным рельсам своим.

 

В центре проходят новейшие – с полным комфортом,
с мягкой подвеской, с компьютерным ходом рулей.

А на окраине транспорт не первого сорта;

старый водитель, не хмурься, гляди веселей!

 

Время идёт, и премногого ты насмотрелся,
и не сказать, что работа уж так дорога.

Время идёт, и всё те же блестящие рельсы
перед тобой, и всё та же над крышей дуга.

 

Время идёт, а маршруты однако же живы,
только названия улиц менялись не раз.

Те же дома, и знакомы в лицо пассажиры,

и окончание смены в положенный час.

 

Вечером, дома, ты больше молчишь, полусонный.

– Ладно, мой милый, иди-ка ты спать, не зевай!

Утром опять подниматься во тьме заоконной
и выводить на дистанцию старый трамвай…

 

Август 2020

 

 

*    *    *

 

Фильм начинается с дороги, с автострады.

Он и она в машине словно бы не рады,
что вот впервые будут в отпуске вдвоём.

Сюжет советский, но проблемы явно шире,
где нет решений типа дважды два четыре,

где гложут страхи об упрятанном своём.

 

А вдоль дороги ординарные пейзажи;
они красивыми могли б казаться даже,
когда бы путники разглядывали их,
когда б машина не летела так азартно,
когда б не сморщивалось то, что будет завтра,
когда б не мысли об оставленных своих.

 

Но все подробности в картине будут позже,
а поначалу только музыка тревожна,
необъяснимо оголяя суть суде́б.

Ещё ведь не было ни действия, ни реплик,
но очевидно, что герои не из крепких,
что ждут их кислое вино и горький хлеб.

 

Тут нет укора режиссёру и актёрам
и нет стремления к оценкам слишком скорым,
да и какие у меня на то права?

Но говорит о том сегодняшняя дата,
что фильм задвинулся на задний план куда-то,

а эта музыка по-прежнему жива.

 

Сентябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Когда-то я жил в том доме,

                           в большой коммунальной квартире;
тогда это было нормой в послевоенном мире.

В квартире было шесть комнат, в каждой жила семья;
все мои одноклассники жили так же, как я.

 

На кухне шесть керосинок, шесть лампочек в коридоре;
в каждой семье своя радость, в каждой семье своё горе.

Жили в общем-то ладно, хоть ссорились иногда;
так пролетали недели, так проходили года.

 

Так пролетали годы, так проходили недели…

Нашей комнаты окна в район вокзала глядели.

Там днём было много дыма, а ночью – стре́лок огни;
так пролетали ночи, так проходили дни.

 

Колёса по рельсам стучали и паровозы кричали,
в душах людей порождая ощущенье печали:
куда-то взять да уехать – дойти до вокзала пустяк!

Мир манящ и огромен, а только нельзя никак.

 

…Прошло огромное время, а до сих пор не забыта
даже малая малость того привокзального быта.

Какое-то предначертание, видимо, есть в судьбе:
куда-то взять да уехать – а всё вернёшься к себе…

 

Октябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Насущный хлеб заведомо нелёгок,
а если лёгок – не насущный он,
как не насущна для тугих времён
мечта о путешествиях далёких.

 

Себя представишь в радужных полётах,
какие нам дарует детский сон, –

и тут же, выше заповедных крон,
услышишь над собой орлиный клёкот.

 

Насущный добывается трудом,
трудом тяжёлым до изнеможенья,
когда оставил ты голодный дом
и сам на грани головокруженья,
но непокорной силою ведом –

она и не допустит пораженья!..

 

Ноябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Непонятны страхи эти,

неподвластные стыду:
что-то кончилось на свете,
я и сло́ва не найду,
чтоб назвать свою пропажу
хоть себе же самому
и связать реальность нашу
с тем, что кануло во тьму.

 

Накопилась в ней усталость,
накопилось много зла;
суматоха вся осталась,
а гармония ушла.

Попрощался с ней в печали,
молвил: – Боже, помоги!..

По асфальту отзвучали
ксилофонные шаги.

 

Это было лишь прологом
к обрушению миров –

пели трещины о многом,
мой прорезывая кров.

И кончался в доме воздух,
да и сам качался дом,
и смотрели с неба звёзды
в нежилой уже объём…

 

Ноябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Первое послевоенное лето.

Город разрушенный дышит стоически.

В парке концерт, и не надо билета –

в парке играет Большой Симфонический.

 

Рахлин красив, напряжён и печален,
а музыканты мне кажутся старыми.

Я, восьмилетний, в концерте случаен –

мимо бежал и застыл, словно статуя.

 

Что исполнялось? Зачем исполнялось?

Чудо финала пропето валторнами…

До основанья душа наполнялась
этими звуками, странно просторными.

 

Не было знания и осознания
и не звучала словесная истина.

Лишь через годы пришло понимание:
к музыке этой прикован пожизненно.

 

Ноябрь 2020

 

 

*    *    *

 

Люди слушали музыку в зале –

Григ, Рахманинов, Шуман и Лист, –

а наутро пустышке внимали:
пел по радио модный артист.

 

Сахар, чай, бутерброды на блюде,
за окошком трамвая звонки…

Были эти домашние люди
от вчерашних себя далеки.

 

А назавтра прошли выходные,
брошен в кассу латунный пятак,
и опять были люди иные
на привычных рабочих местах.

 

Каждый раз незнакомый оттенок
и картина, конечно, не вся:

ускользали они от оценок,
ежедневную ношу неся.

 

Декабрь 2020

 

 

*    *    *

                                                В.

 

Сосновый бор восходит до небес,
берёзовая роща в белизне,

и подавляет мощностью дубрава…

А мне, признаться, ближе просто лес,
где ходишь наяву, а как во сне,
и в нём уютно, а не величаво.

 

Он в самый раз – не мал и не велик,
порой прорежен, а порой и густ,
и потому то тёмен он, то светел.

Как жизнь сама, он прост и многолик,
и ствол со свилью, и цветущий куст
довольны тем, что я их заприметил.

 

Цветущий куст весь в ягодах потом;
в лесу есть грузди, иногда строчки,
а иногда и россыпью лисички.

И хорошо в орешнике густом,
и хорошо слагаются стихи
под перестук далёкой электрички.

 

Хожу неспешно в дождик и в жару
в особенной звучащей тишине,
вхожу порой в туманную завесу,
а повезёт – нагнусь и подберу
находки, что дарованы лишь мне
за век служенья смешанному лесу.

 

Декабрь 2020