Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам.

                       Шекспир

Я шёл на почту отправлять пакет
английскому литературоведу.

Мы с ним по почте в продолженье лет
ведём неторопливую беседу.

Он архаист в натуре – оттого
нет электронной почты у него.

Я ж тексты на компьютере пишу,
пятнадцать лет пред ним склоняю спину,
и если ненадолго выхожу,
не выключаю адскую машину:
она, по устроенью своему,
не любит встрясок сердцу и уму.

Я не был дома полтора часа.

Когда же на шестой к себе поднялся,
то услыхал чужие голоса
и всё-таки ещё не взволновался.

Но за порог ступил на шаг всего –
и не узнал жилища своего:

бюро взамен обычного стола,
исчезли телевизор и компьютер,
кровать с большим пуховиком была
и в довершенье чертовщинной жути
окно, почти на уровне земли,
смотрело в сад, где яблони цвели!

Я камнем встал, и холод по спине,
ошеломлён и временем, и местом,
а от бюро уже шагал ко мне
с гостеприимным – и хозяйским! – жестом
мой англичанин в белом парике,
в камзоле с пряжкой и с пером в руке.

– Прошу, мой добрый друг, входите в дом –

мы лишь заочно до сих пор знакомы.

Заварим чай, поговорим о том,
что для поэта значит чувство дома.

– Да, да, конечно, – говорю с трудом, –

знакомо чувство, только где же дом?

– Дружище, – собеседник отвечал, –

вы верите, похоже, только зренью.

Но дом как философия начал
вмещает и другие измеренья.

Объёмы дома вовсе не пусты:
в них ваши связи, мысли и мечты.

А если так, то почему бы тут,
используя процессоры и лазер,
не воссоздать, к примеру, контрапункт,
укрытый в вашей стихотворной вязи?

– Кто из живущих, если он не Бог,
таким проектом управлять бы мог?

– Предположите – это как залог
реальнейшей дискуссии по теме, –

что саморазвивающийся блок

был предусмотрен в вашем IBM-е.

Накапливал он сведенья о вас,

и вот настал его рабочий час.

– Я по диплому физик и понять
пытаюсь эту ересь, но напрасно!
– На разум постарайтесь не пенять:
не всё на свете разуму подвластно.

Не зря, как миф, гуляет по толпе

«есть многое на свете…» и т.п.

– Но с бытом не поладить впопыхах,
метаморфозы эти очень странны…

– А как же жили вы, в своих стихах
легко меняя времена и страны?

Попробуйте подробности на зуб:
чем греются, какой вкушают суп.

– Нет, вы неверно поняли меня:
что есть и пить – десятая забота.

Деталями пугая и маня,
меня смущает точная работа.

Ведь связь времён, доступную извне,
вам не по силам изменить во мне.

– Никто не собирался изменять,
меня в такую высь не заносило.

Я только лишь пытаюсь дать понять,
что есть иная творческая сила.

Ведь, как и весь квартирный антураж,
я виртуальный, в сущности, мираж.

Достаточно вам выглянуть за дверь,
в техническом шкафу нашарить кнопку,
и всё, что здесь вы видите теперь,
в компьютерную спрячется коробку.

Но вас предупредить обязан я
о будущих соблазнах бытия.

Осмыслив это всё не без труда,
вы захотите повторить виденья,

но этого не будет никогда –

в программе невозможны совпаденья,
и всякий раз, хотите или нет,
вам встретится уже иной сюжет.

– И это не зависит от меня,
от моего желанья и участья?

Он улыбнулся, голову клоня:

– Зависит – иногда и лишь отчасти.

Но право есть и с вашей стороны:

распорядиться этим – вы вольны.

За вами размышленья, выбор слов,
другие персональные секреты;
да разве не из промелькнувших снов
вы черпали и формы, и сюжеты?

Так почему же двадцать первый век
не может увеличить ваш разбег?

И в этот миг окно взлетело ввысь,
в обычный двор без яблонь и цветенья,
и стены разошлись и вновь сошлись,
когда наружу выскользнули тени;
лишь в тишине назойливым жучком
жужжал компьютер и мигал зрачком.

А я, на спинку стула опершись,
стоял и думал медленно и робко,
возможна ли осознанная жизнь,
вмещённая в железную коробку,
и был готов последнее отдать,
чтобы загадку эту разгадать.

Кто подсознанья тёмные углы
лучом обводит, микромир построив?

Кто направляет остриё стрелы,
придумывая темы и героев?

Нет, я не знаю, как назвать его,
но мнится, он – живое существо.

От вдохновенья и до ремесла –

во всё поверю, таинство затронув,
но не в игру случайного числа,
в статистику свободных электронов.

Ведь если так, то на стезе земной
обычный случай управляет мной!

А если миром правят электрон
и код слепой в компьютерной программе,
зачем тогда мне нравственный закон
и небо в звёздах тёмными ночами?

Когда вся жизнь – сугубое лото,
я сам не отвечаю ни за что.

Но может быть, всё проще и мудрей,
и остаётся молвить – слава Богу,
что ты, неглупый пожилой еврей,
своим сомненьям получил подмогу:
того не стоит никакая власть,

чтоб от неё в зависимость попасть.

Компьютер, книга или человек –

советчики, помощники, основа.

Но в Книге Судеб лист, как белый снег,
ждёт твоего единственного слова.

Есть множество путей душе живой,
но выбор – твой. Но выбор – только твой.